больше ей не писал. Поэтому вскрывал я её письмо с некоторым волнением. Она писала, что также работает медсестрой в городской больнице, в которую стали поступать первые раненые с Восточного фронта. Инженер фон Шипенгаузен ушёл добровольцем на фронт и в звании лейтенанта командует мотопехотной ротой где-то на Украине. На фронт ушли многие знакомые, в городе совсем не осталось молодёжи старше двадцати лет. Адель писала, что очень скучает и переживает из-за отсутствия моих писем. Она уверяла, что также любит меня, ждёт и надеется на наше с ней счастливое будущее.

Я был ошеломлён добротой и нежностью её письма и тут же сел и написал ответное письмо, в котором уверял в моей любви к ней. И это была правда. Я страшно скучал по Адель.

Стояла страшная жара, ужинать не хотелось. Я выпил две кружки кофе, немного погулял по деревне и пошёл спать.

02.07.41

В полк утром стала поступать техника. Но, к нашему сожалению, новых танков не прибыло. Мы получили 30 машин, из них только 9 Т-III разных модификаций со старыми коробками передач, 14 чешских Т-38 и 7 отремонтированных Т-II. Но и этому все были рады.

В 12.30 поступил приказ о готовности к завтрашнему наступлению. Требовалось проверить машины, заправить их, проверить боеукладку. Во всём чувствовалась нервозность и напряжение. Среди нас, ветеранов, медленно зрела неуверенность, всеми скрываемый страх перед русской артиллерией. Многие, в том числе и я, боялись встречи с русскими танками-монстрами КВ, которые не пробивались никакими снарядами наших танковых пушек, а их пушки сносили башни наших танков.

Вечером подошли батареи 155-мм гаубиц и стали занимать позиции. Сапёрные части под прикрытием темноты выдвинулись к Днепру. Помоги нам, Господи, завтра успешно форсировать Днепр!

03.07.41

Еще перед рассветом, наши бомбардировщики нанесли мощные бомбовые удары по врагу, оборонявшему восточный берег. Затем сорок минут артиллерия обрабатывала позиции русских, а в это время сапёры заканчивали наведение переправ.

В 7.00 пехота стала форсировать Днепр и захватывать плацдарм. В 8.00 бомбардировщики и штурмовики вновь атаковали русских. К этому времени переправившаяся на восточный берег пехота оттеснила русских от реки и стремилась расширить плацдарм. Русские открыли ураганный артиллерийский огонь и непрерывными контратаками стали выдавливать нашу пехоту обратно к реке. В таких условиях командование отменило форсирование, и наши танки остались там, где стояли.

Целый день я в бинокль наблюдал за сражением на восточном берегу.

Нашим войскам не удавалось расширить плацдарм, а русским не удавалось сбросить в реку нашу пехоту и миномётчиков. Так продолжалось до темноты. Но и ночью русские продолжали контратаковать.

04.07.41

Весь день со стороны уже взятого Бобруйска подходили танковые и моторизованные части нашего 24-го корпуса. Вся территория вокруг наполнялась техникой. Пехота продолжала переправу и тут же вступала в бой.

Нам сообщили, что наш полк пока продолжит доукомплектовываться. Каждый день подходила техника, но она вся оказывалась не новой. Стала ощущаться нехватка кадров, особенно механиков-водителей и наводчиков. Командир батальона уверял, что вскоре эта проблема будет решена, в полк прибудет пополнение из частей, расквартированных во Франции.

Свободного времени было много. Я написал письма родителям и брату. Мы с экипажем играли в карты. Шуберт притащил из брошенной сельской библиотеки подшивки каких-то русских журналов. По фотографиям и картинкам можно судить, что это журналы о научно-технических вопросах[16].

Мы с интересом их рассматривали. Жаль, никто не знает русского языка. Затем все журналы забрал командир роты, он немного понимал по-русски.

05.07.41

Ничем не примечательный день. Позавтракали. Начался дождь. После него стало невыносимо душно. Экипаж отправился на пруд рыбачить.

В 15.00, после обеда, обер-лейтенант Бухтеркирх вызвал меня к себе и приказал с завтрашнего дня начать обучение прибывающих танкистов. Все командиры танков должны были проводить занятия по направлениям. Мне досталось обучение наводчиков.

Я вернулся в наш дом и стал делать наброски к занятиям. Пришли мои ребята и принесли целое ведро карасей и линей. Шуберт с Ланцем почистили рыбу, а Граббе – ведро картошки. На ужин не пошли, лакомились жареной рыбой и картофелем с солёными огурцами. Само собой, понемногу выпили самогону.

06.07.41

После завтрака я отправился на занятия с наводчиками. Их собрали в доме, в котором раньше у русских располагалась сельская школа. В одной большой комнате стояли парты, за которыми уселись полтора десятка прибывших в полк наводчиков. На школьной доске я развесил заранее приготовленные учебные материалы об устройстве танковых прицелов и таблицы стрельбы.

В первую очередь я спросил, кто принимал участие в боевых действиях и имел практические навыки работы с приборами? Руки подняли девять человек, воевавших во Франции, Бельгии и в Югославии. Но все они были наводчиками 37-мм пушек и с нашими 50-мм орудиями на практике не были знакомы. Первый день я посвятил ознакомлению их с прицелом нашей пушки.

Было жарко. И я, и мои слушатели изнывали от духоты. Через каждые полчаса я делал перерыв, мы выходили из помещения в тень деревьев, пили холодную колодезную воду, обливали друг друга, курили.

На ужин не пошёл. Граббе принёс мне котелок супа, хлеб и колбасу. Ел без охоты. Рано лёг спать.

07.07.41

Прошлый учебный день не принёс никакого удовлетворения, и я решил схитрить. Какого чёрта, подумал я, учить толковых парней должен командир танка? Я велел моему наводчику, кстати, отличному наводчику, обер-ефрейтору Томасу Граббе самому обучать этих ребят, а я лучше посижу на крылечке школы, понаблюдаю за происходящим. Так и сделал. Самое смешное оказалось то, что Граббе понравилось учить новичков. Он отнёсся к этому ответственно и заинтересованно.

После обеда мы с Бюхнером и Ланцем ходили смотреть подбитый русский лёгкий танк Т-40. Машина была в неплохом состоянии. Снаряд противотанковой пушки угодил ей в правый борт, но так как машина не имела пушечного вооружения, а только крупнокалиберный пулемёт в башне, детонировать было нечему, танк не взорвался и не загорелся. Но, похоже, экипаж был поражён осколками, на броне внутри машины имелись следы крови. Наш командир роты сказал, что несгоревшая русская бронетехника собирается нашими тыловыми частями, ремонтируется, на её базе создаются либо самоходные артиллерийские машины, либо артиллерийские тягачи или инженерно-мостовые укладчики. Одним словом, у нас ничего не пропадёт без цели.

Мы спросили командира роты, как обстоят дела с нашим наступлением на Украине? Он ответил, что всё идёт по плану, но конкретного ничего не сказал. Мне показалось, что он и сам не знает.

После ужина удалось постирать форму и комбинезон. Надеюсь, к утру высохнут.

08.07.41

После завтрака, в 9.00, наши машины, выстроившиеся в колонну и накрытые маскировочными сетями, стал обходить командир батальона с командирами рот.