улыбается, его красивые глаза морщинятся, как лучистые звезды.

– Ужасно хочу писать, сама знаешь, как это бывает.

– Понимаю. В общем, не хочешь прийти сегодня ко мне в фургон, выпьем? Если сможешь оторваться от своего романа. Я знаю, что такое быть в потоке. Ну, с точки зрения читателя.

– Я готов и сейчас, если готова ты.

Пресвятая мать всех невест.

– Всегда готова. – О боже, Рози превращается в робота, а я – в идиотку. – То есть когда, если не сейчас.

Он улыбается, и его красивое лицо светится. Все это так в новинку. У него синие, с золотыми крапинками глаза, и мне интересно, буду ли я следующей, кто полюбит этого мужчину?

– Дай пару секунд, – говорит он и бросается внутрь. Возвращаясь, он держит в руках какое-то дорогое шампанское и книгу.

– Мы что-то празднуем?

– Почему нет?

– А книга?

Он застенчиво смотрит на меня.

– Никуда без них не выхожу.

Я смеюсь.

– Ты определенно мой человек.

– Я так же думаю и про тебя, Ария.

Не уверена, что на это ответить, так что просто иду к своему фургону, а он шагает рядом.

– Я надеялась, что мы сможем провести встречу автор-читатель в моем книжном магазинчике «Долго и счастливо». Я знаю, что ты очень популярный и все такое, но это было бы очень душевно.

Может, будем только мы вдвоем.

– Я с удовольствием.

– Ну, заходи, взгляни для начала. Посмотришь, что думаешь.

Джонатан и раньше бывал в фургоне, но это было давно, и с тех пор все изменилось, поэтому я хочу убедиться, что мы совместимы, прежде чем принимать какие-то решения о будущем. Мои книжные дети – моя жизнь, и то, как я живу, никогда не изменится. Я не уверена, что кто-то сможет начать жить вместе со мной, но, наверное, если нам суждено быть вместе, то все получится.

Он запрыгивает в фургон, и мы едем по улицам Сен-Тропе, умытым солнечным светом, щурясь от лучей, заглядывающих в кабину. Наступает тишина, и, наверное, мы оба понимаем, что другой нервничает.

– Что за книга? – спрашиваю я, выбирая безопасный, знакомый путь.

– «После того, как его не стало».

Мои брови взлетают.

– Ты их все прочел?

Это цикл книг про женщину, которая потеряла возлюбленного одним дождливым ветреным днем, когда он спас из-под машины поскользнувшегося ребенка.

Он краснеет.

– Я хотел… хотел узнать, какого это, пережить такую трагедию.

Внезапно я понимаю. Он так же, как и я, исследует горе через книги.

– И что ты узнал?

Лагерь уже виднеется, и я вижу толпу кочевников, сидящих кругом и устроивших пикник на траве. Такой, как мне нравится, когда каждый вносит свой вклад, и оттого получается восхитительно странный, многокультурный пир.

– Что я узнал? – говорит он, потирая подбородок. – Ну, тот человек, который остается жив, никогда уже не будет прежним, но сможет вырасти, стать новой версией себя, слегка побитый жизнью, но ставший сильнее, даже если сам пока еще этого не понимает.

– Хм. – Я паркуюсь и выключаю двигатель, обдумывая его слова. – Думаю, ты прав. – Хочется поднять настроение, так что я ослепительно улыбаюсь и говорю: – Не хочешь присоединиться к своему первому кочевническому пикнику? Возможно, тебе придется отдать свое дорогущее шампанское.

– Очень хочу.

Складывается ощущение, что Джонатан очень терпеливый и готов отдаваться новым впечатлениям и опытам. Может, в нем говорит писатель и все это – потенциальный материал для книги, а может, он старается быть открытым миру, выходить из тени и одиночества. Я могу такое оценить. Пока я провела три года, прячась за смехом и улыбками и умирая внутри, он прятался за словами и использовал их, чтобы выстроить стену между собой и миром.

Я выскакиваю из фургона и с громким хлопком закрываю за нами дверь. Джонатан идет рядом со мной, с бутылкой шампанского и книгой в руках. Мы подходим к путешественникам, и Рози, поднимаясь, обнимает меня. Она переоделась в длинный струящийся сарафан, который подчеркивает ее крошечный животик.

– Привет, Джонатан, как ты? Присоединишься к нам?

– С удовольствием, – говорит он, отдавая ей шампанское. – Обещаю, я принесу еще, как только тебе можно будет выпить за здоровье малыша.

Она смеется и целует его в щеку.

– Звучит отлично. А пока я пью капустный сок или что там в меня вливает Макс.

– Иди сюда, садись, – говорю я и смеюсь, потому что кажется, будто мы в какой-то секте. Нервы шалят, когда я приглашаю в наше племя нового участника, потому что, наверное, так оно и есть.

Подходит Макс, в руках у него гитара, и он негромко напевает «Earth Song» Майкла Джексона. Он резко останавливается, завидев Джонатана.

– Чувак, привет! Как дела? – они жмут руки.

– Отлично. Снял небольшой дом и обосновался на лето. Приходите в гости обязательно.

Небольшой дом? Ну какой же он скромный! Это же чертов замок с видом на море. Он для нас приуменьшает или ему правда на такие вещи плевать? Уверена, что последнее, и почему-то мне кажется, что и в палатке Джонатан был бы счастлив… Или это я уже выдаю желаемое за действительное?

– Придем, – говорит Макс. – Мы здесь еще пару недель, может, месяц. У Рози скоро УЗИ и несколько других приемов, так что мы пока обоснуем здесь базу.

– Вы всегда можете остановиться у меня.

– Не, чувак, мы будем мешать твоей писательской работе. Нам и тут хорошо. Но мы точно заглянем в гости.

Мы сидим на бархатистой траве, и я представляю Джонатана другим кочевникам, некоторые, как Виолетта и Лоран, были с нами с самого Руана (мне приходится напомнить себе, что они и так уже знакомы), а с другими, как Клод и Эмили, мы познакомились только что. По кругу передают тарелки с едой: от французских сыров и свежего хлеба до открытых баночек с сардинами и анчоусами. Пакеты с чипсами и теплые от солнца ломтики помидоров – сойдет все.

– Простите, – говорю я, чтобы вернуться в фургон и тоже найти что-то, чем можно поделиться. Я нахожу лишь коробку изысканных конфет от местного шоколатье, так что приходится пожертвовать ими на общее благо и успокоить себя тем, что у меня все еще есть Рози. Она поможет с моим сладкоежеством.

Лоран падает между мной и Джонатаном.

– Как твоя последняя книга? Повсюду вижу рекламу.

– Пока что продается лучше всех предыдущих. Наверное, есть что-то в том, чтобы писать про любовь. Хотя издателя пришлось поуговаривать.

Я понимаю, что еще не дошла до его старых романов, и почему-то предполагала, что они все одного жанра.

– А что ты писал раньше?

– Шпионские триллеры.

У