Самолёт сел. К нему ринулись две машины полиции и три «нужных людей», которые должны были забрать генпрокурора и отвезти в гостиницу.

– Начали! – отдал приказ Барсов, находившийся к этому моменту в пустой комнате для технического персонала аэропорта на втором этаже первого терминала и хорошо видевший всё, что происходило на лётном поле.

Недалеко от замершего «волчьего» самолёта остановился белый автомобильчик-тягач. Водитель открыл дверцу со своей стороны, и Барсов по рации услышал голос Мити Свержина:

– Готов.

К самолёту подъехал самоходный трап-шасси.

Захлопали дверцы трёх чёрных автомобилей – «Мерседеса» с номерами ЕКХ и двух джипов «Порше Кайенн». Из них выбрались плотные парни в чёрном, по двое из каждой машины, приблизились к трапу.

Люк самолёта отошёл назад и вбок. Из него выглянул молодой человек в таком же чёрном костюме, что и встречающие. Отступил в сторону. Из самолёта вышли ещё двое парней, за ними ступил на лестницу Дзагоев.

Это был настоящий сын гор, невысокий, жилистый, смуглолицый, черноволосый, с козлиной бородкой «а-ля президент», одетый в светло-жёлтый костюм и чёрную рубашку без галстука. Ему исполнилось сорок лет, но благодаря бороде выглядел он старше.

Четверо телохранителей заняли места в процессии, двое чуть впереди, двое сзади.

Барсов оценил движение эскорта, включил рацию:

– Пятый – вариант «тыл».

– Понял, – отозвался Свержин.

Дзагоев обнял одного из встречающих, они заговорили, поулыбались, похлопали друг друга по плечам.

– Кто это? – спросил Барсов.

– Помощник Царнаева, – ответил оператор группы наблюдения.

– «Фаза „ноль“!»

Дзагоев и его спутник двинулись было к «Мерседесу», но в этот момент мимо линейки самолётов началось движение: один за другим низко над полем, на высоте метра, появились два больших квадрокоптера, управляемых стоящими на них пилотами в оранжевых робах. Это были ховер-байки «Скорпион» российской компании «Ховерсёрф», которые планировали принять участие в соревнованиях летающих мотоциклов. А за ними длинной чередой летели разнокалиберные беспилотники, предназначенные для демонстрации перспективных моделей дронов представителям международных организаций. Соревнования и смотр должны были состояться пятого июня, но Барсову удалось через подставных лиц организовать предварительный показ аппаратов перед гостями Жуковского. Всего в процессии участвовало не меньше двадцати моделей, и некоторые из них были весьма экзотического вида.

Дзагоев и его свита невольно остановились, озадаченно разглядывая необычную колонну.

– Манёвр! – скомандовал Барсов.

Второй ховербайк, ведомый пожилым оператором, внезапно вильнул в сторону «Мерседеса» и джипов.

Охранники Дзагоева инстинктивно шагнули ему навстречу – все как один, оставляя незащищённой спину шефа.

– Бам! – сказал Барсов.

С неба на лётное поле выпал не видимый до сих пор никем небольшой дрон размером вдвое меньше велосипедного колеса и спикировал на голову Дзагоева, увлечённого происходящим перед ним. Раздался звон, мокрый хлюпающий треск: лопасти одного из пропеллеров дрона вонзились в затылок генпрокурора, неглубоко, всего на пару сантиметров, вскрывая череп как пилой, но этого оказалось достаточно.

Старший Дзагоев умер через несколько секунд, не успев понять, что случилось.

– Отбой по стандарту! – скомандовал Барсов, наблюдая, как у тела упавшего прокурора суетятся телохранители и полицейские.

Затем он спустился со второго этажа вниз, встретился с одним из оперативников группы обеспечения, и оба не спеша направились к стоянке автомашин, где их ждал неприметный с виду, без каких-либо особенностей вроде спецномеров и спецпропусков, серебристый «Фольксваген».

Паники не возникло, полиция и новостные службы аэропорта не стали объявлять о происшествии на лётном поле. Взрыва не было, и ни о каком теракте речь пока не шла, следователям предстояло долго разбираться, как один из дронов «отстал» от колонны летающих машин и попал точнёхонько в голову убитого.

Через десять минут подошёл Свержин, невозмутимый и обманчиво добродушный, сел на заднее сиденье за спиной Барсова.

– Порядок, комар носа не подточит.

Барсов связался с командирами других опергрупп:

– Малыш, что у вас?

– Клиент двинулся к машине, – доложил Яшутин. Его группа опекала младшего Дзагоева, который и заварил всю кашу.

– Начинайте.

– Слушаюсь.

Барсов вызвал Алексеева:

– Второй, у нас всё в норме, есть проблемы?

– Клиент только что покинул кабинет, – ответил капитан; речь шла о прокуроре Центрального административного округа Царнаеве, – и куда-то спешит.

– Получил известие об инциденте в аэропорту, скорее всего, помчится туда. Вы готовы?

– Так точно.

– Даю зелёный свет.

– Понял, выполняем.

Барсов выключил мобильный, расслабился, не ощущая особого удовлетворения от удачно завершённой операции, вспомнил о Еве. Пришла идея вызвать её на базу, а потом пригласить в ресторан.

Посидев немного, пока машина покидала территорию аэропорта, он набрал номер дочери Болотова.

Женщина ответила после долгой паузы:

– Майор?

– Я, – сказал Барсов. – Вы сильно заняты?

– Н-нет, – с запинкой ответила Ева. – А что?

– Надо обсудить наши дальнейшие планы и принять участие в разборе полётов.

– У меня… проблема…

– Что случилось?

– Кажется, за мной следят.

– Кажется?

– От Смоленки до дома мою машину сопровождала серая «КИА». А час назад в дверь позвонили, но у меня домофон с экраном, и звонившего я не узнала. Молодой парнишка в серой спортивной майке с надписью «Найк». Я не ответила, он подождал немного и ушёл.

– Понятно, – сказал Барсов, посмотрел на Свержина. – Мы ещё в аэропорту, будем у вас часа через полтора, не раньше. Могу выслать свободных парней, они приедут быстрее.

– Не нужно, я не собираюсь никуда выходить.

– Хорошо, ждите. – Барсов кивнул оглянувшемуся водителю. – Фили, улица Первомайская, дом двенадцать, гони!

– Ты думаешь, Бескудников спустил с цепи своих сыскарей? – спросил Свержин.

Барсов не ответил.

До района Филей доехали за час двадцать. Всё поле навигатора было красным или жёлтым, Москва стояла в пробках, а строящиеся развязки на МКАД только увеличивали время нахождения машин в пробках.

Барсов дважды звонил Еве, но пока что ничего особенного не происходило. В дверь Лузгиной больше не звонили, а мобильный майора молчал.