– Зачем же сразу кирдык? – ответно улыбнулась женщина. – Мы не палачи. Но ведь вам как-то придётся жить дальше, зная грешки коллег-коррупционеров?

– И всё-таки кто вы? Кто за вами стоит? Рядовые граждане не рискнут напроситься на приём к представителю закона с таким чемоданом компромата. – Бескудников сунул планшет Калёнову.

– Оставьте у себя, – сказал тот. – Весь объём компромата готов уйти в Сеть и на стол президента. Решайте, с кем вы. До свидания.

Калёнов открыл дверцу со своей стороны.

Ева сделала то же самое, вышла первой.

Бескудников помедлил, высунулся из машины:

– Виктор!

Калёнов сел обратно в машину, дотронулся до плеча начальника СК.

– Не поймите превратно, товарищ генерал, но я советую вам не предпринимать никаких резких шагов. Вы же понимаете, что мы подстрахованы.

Бескудников невольно посмотрел на потолок кабины, словно собирался рассмотреть беспилотник.

– Я просто хотел… как мне с вами связаться?

– Мы позвоним сами. – Калёнов вылез из машины.

Ева взяла его под руку, и они не спеша двинулись прочь от ворот, ожидая чего угодно, вплоть до окрика: стоять! руки на затылок! Но сзади было тихо. Затем захлопали дверцы автомобилей, охранники начали рассаживаться по машинам, заработали двигатели четырёх авто.

Калёнов расслабился.

Они остановились, глядя, как мимо проезжает кавалькада во главе с «Мерседесом».

– Я ждала, что он психанёт, – с запинкой проговорила Ева.

– Я тоже, – кивнул он.

– И что бы мы тогда делали?

– Главное – вести себя достойно.

– Ты и так был великолепен.

– Не преувеличивай. Что думаешь? Он примет правильное решение?

– Не знаю… но мне понравилось, как он воспринимает компромат.

– А мне нет.

– Почему?

– Главный его вопрос был – не «чего вы хотите?», а «кто вы?».

– Правильный вопрос.

– Он не думал о правоте материала, он знал, что у Дзагоева и других фигурантов дела рыльце в пушку. Но он хотел выяснить, что за сила стоит за нами, стоит ли её опасаться.

– Он мог спокойно скормить нас охране.

– Мог, но не стал рисковать. Думаю, он сначала перепроверит материал и попытается выяснить, на кого мы работаем и кто наш босс. Только после этого начнёт действовать.

– А на кого мы работаем?

Калёнов привычно помолчал. Рука Евы лежала у него на локте, и её тепло приятным ручейком обвивало сердце.

– На справедливость. Надеюсь.

– Я думала, ты скажешь – на президента.

– Он лишь один из людей власти, которая у нас давно служит себе самой.

– Ты ему не веришь?

– Я не доверяю людям из его окружения, слишком много он делает ошибок. Куда идём?

– Зови Ядвигу, поедем к майору.

Они вернулись к воротам.

Москва – Жуковский

Надежды на бесконфликтное решение проблемы с лейтенантом Бенусовым не оправдались. Бескудников не стал проводить расследование деятельности Царнаева и Дзагоевых. Сначала он побывал у генерального прокурора России Кабанова, затем вызвал к себе Царнаева и объявил, что у него собран такой компромат на него, что тому срочно надо уйти в отставку и вообще уехать из страны.

Записи бесед Бескудникова с Кабановым и Царнаевым оказались доступными оперативникам информационно-разведывательного подразделения ССО Росгвардии, и Барсов понял, что Калёнов и Ева Лузгина сами могут стать фигурантами расследования. Их следовало либо отстранить от участия в деятельности ГОН, либо найти способы защиты, и Вениамин пошёл по второму пути, не извещая об этом Зеленова.

Первым делом он составил письмо-предупреждение Бескудникову, что, если генерал начнёт копать «не в том направлении», сам попадёт в программу «зачистки». Письмо к обеду следующего дня было доставлено начальнику Следственного комитета по электронной почте.

Затем Барсов отдал приказ группам заняться каждой своим «клиентом» – Царнаевым, Липяго и младшим Дзагоевым, как и было предусмотрено планом. Сам он возглавил группу, которая должна была встретить главного прокурора Чечни и доказать ему и всем, кого он пригрел под своим крылом, что и над ними может вершиться правосудие.

После того как стала известна реакция Бескудникова на сброшенный ему компромат, Барсов встретился с Зеленовым и созвал на базе совещание, пригласив Калёнова, Еву и начальника группы стратегического планирования ГОН майора Пугачёва. Обсудили действия парламентёров, объявив их грамотными, прикинули последствия акции и возможности Следственного комитета, сошлись на том, что Калёнову и Еве, вероятнее всего, придётся «уйти в партизаны», хотя бы на несколько дней, пока не прояснится ситуация с Бескудниковым.

– Но я надеюсь, что до этого не дойдёт, – закончил совещание Барсов, поглядывая то на полковника ГРУ, то на Еву; и тот, и другая вели себя так, словно ничего особенного не произошло, но, судя по тому, как они изредка переглядывались, можно было сделать вывод, что между ними стоит некая стена, которую они сами же и установили. Что произошло между ними во время похода в Коломенское или раньше, Барсов не знал, однако надеялся, что стена, во-первых, не помешает обоим заниматься совместным делом, а во-вторых, не даст им возможности сблизиться.

В принципе это была самая настоящая ревность, дочь Болотова нравилась Вениамину всё больше, и он даже не пытался бороться с собой, веря, что всё когда-нибудь разъяснится.

– Зеленов требует убрать Бескудникова, – добавил он. – Он один из тех, кто может входить к президенту, не предупреждая об этом, и способен повлиять на него. Ваше мнение?

Пугачёв остался недвижим как скала. Его лицо тяжеловесной кубической геометрии выражало не больше эмоций, чем глыба гранита. Взгляд майора говорил: как прикажете.

Калёнов покосился на Еву. Женщина неопределённо повела рукой.

– Я возражаю. Среди слоя коррумпированных генералов и политиков есть намного более страшные люди, по которым верёвка плачет. Вспомните того же бывшего министра обороны Сердюкова или министров медицины и образования в кабинете правительства.

– Максим Олегович?

– Мы допустили ошибку, – сдержанно сказал Калёнов.

– Какую ошибку?

– Бескудникова надо было напугать до смерти, а не объяснять ему, что он неправ. Он не из тех, кто способен делать верный прогноз. Наш дрон его впечатлил, однако не настолько, чтобы генерал запаниковал. Он уверен, что его прикроют.

– Кто? Генпрокурор?

– У него немало друзей в правительстве.