в следующее мгновение над головой у меня вспыхивает свет, отчего я теряю зрение на какие-то доли секунды. Но за них происходит слишком многое. Звучит изумленный вскрик от двери и нечеловеческий рык от кушетки. По инерции подскакиваю на ноги, когда совсем рядом что-то с оглушительным грохотом падает и пронзительно звенит.

В этот момент возвращается способность видеть. Взгляду открывается невероятная картина. От прежней стерильности не осталось и следа. Дверцы шкафа, рядом с которым я только что сидела, разбиты вдребезги, по полу рассыпались бутыльки, некоторые из них разбились, белое нечто разлилось по полу и пузырится, будто собираясь закипеть. У моих ног лежит темноволосая женщина лет сорока в белом халате, выражение ее лица полно ужаса. И неудивительно. Пылающий праведным гневом Линкольн сидит верхом на ней, придавив коленями руки и прижав горло локтем, а она даже не думает сопротивляться.

– Мистер О’Брайен… – блеет докторша, но Линкольн перебивает с лютой злобой в голосе.

– Лучше заткнись, чертова сука! Нравилось издеваться надо мной? Посмотрим, как тебе понравится такое.

Он быстро оглядывается по сторонам, затем хватает один из целых бутыльков и с силой сжимает пальцами свободной руки челюсть женщины.

– Нет, нет, нет… – бормочет она, извиваясь под ним и мотая головой из стороны в сторону, но силы явно неравны. В какой-то момент ее взгляд находит мой, вижу панику в голубых глазах, когда женщина молит: – Пожалуйста, помоги мне!

– Заткнись! – рычит Линкольн и еще сильнее надавливает на ее челюсть, фиксируя голову.

А потом запихивает бутылек в открывшийся рот. Женщина неистово визжит. Вжимаюсь спиной в стену, останавливая себя от того, чтобы заткнуть уши руками и зажмуриться. Во все глаза наблюдаю за ужасающей сценой, на которую не знаю, как реагировать. Линкольн давит на нижнюю челюсть докторши, заставляя ее закрыть рот, после чего с размаху бьет по ней кулаком. Раздается отвратительный хруст, и я не понимаю, то ли бутылек лопнул, то ли челюсть сломалась. Линкольн легко подскакивает на ноги, а я так и не могу отвести взгляд от женщины. Она со стоном поворачивается на бок и начинает плеваться кровью. Вместе с алыми потеками на пол летят осколки бутылька и его содержимое, а также обломки зубов.

Перевожу ошалелый взгляд на Линкольна, но он мрачно смотрит на свою жертву, позабыв о моем существовании. А в следующий миг замахивается ногой и с силой пинает ее по лицу. Голова дергается и с хрустом врезается в стену рядам с моей ногой.

– Линкольн… – шепчу, не в силах скрыть ужас.

Он вскидывает голову и смотрит прямо мне в глаза. Давлю на корню желание попятиться, все равно некуда. Теперь при ярком свете я без труда могу его разглядеть. И Линкольн до ужаса напоминает мне людей, которых я встретила за Барьером. Но ведь это же невозможно. Они такими родились, а он… он…

– Нужно уходить, – твердо говорит парень, которого я не узнаю. – Не сбежим сейчас – не выберемся уже никогда. И избавься от халата. Сейчас в нем будет опасно.

– Ла-ладно, – выдавливаю с запинкой и по стене продвигаюсь прочь, обходя потерявшую сознание или, может быть, мертвую женщину и кучу осколков.

Линкольн тем временем разворачивается к закрывшейся двери и пинает ее с такой силой, что она слетает с петель. Он тут же выскакивает в коридор, и я даю себе несколько секунд на то, чтобы отдышаться. Что с ним сделали? Он опасен. Парень, которого я знала, никогда не был жестоким. А теперь он прямо-таки излучает угрозу. Могу ли я подвергнуть ей сестру и себя? Черт!

Отбрасываю прочь мрачные мысли. Для начала нужно выбраться из Хейдса, а потом все остальное.

Снимаю халат, шапочку и маску, которая так и висела в районе подбородка, беспорядочной кучей бросаю все на кушетку. Выбегаю в коридор вслед за Линкольном, но замираю на пороге, со смесью ужаса и удивления наблюдая за тем, как он одну за одной открывает камеры и выпускает заключенных, которые мгновенно включаются в ситуацию и, в свою очередь, бросаются освобождать местных психов.

Замечаю Линкольна возле камеры той самой веселой сумасшедшей, не выдерживаю и вскрикиваю:

– Стой! Что ты делаешь?

Абсолютно все присутствующие поворачиваются ко мне, и я борюсь с желанием вернуться в камеру и спрятаться от происходящего. Теперь понятно, почему Линкольн велел снять маскировку.

– Помогай! – жестко приказывает Линкольн. – Камеры открываются только снаружи.

Ну уж нет. Черта с два я выпущу хоть одного психа на свободу. Пусть она и не настоящая.

Линкольн распахивает дверь, из-за нее, потирая предплечье, выходит психованная, и она больше не выглядит счастливой. Ее взгляд мигом находит меня и загорается хищным блеском. Только этого мне не хватало.

Линкольн замечает пристальное внимание к моей персоне и встает перед женщиной, закрывая меня собой.

– Хизер, помоги остальным.

Не дожидаясь реакции, он отворачивается и возвращается ко мне.

– Что ты делаешь? – спрашиваю шепотом.

Линкольн склоняется ко мне и говорит так же тихо:

– Они отвлекут на себя охрану.

Удивленно смотрю в его теперь почти прозрачные глаза и согласно киваю. Это и вправду может сработать.

– Эй, а ну вернулись в палаты! – доносится дрожащий голос со стороны лестницы.

Выглядываю из-за плеча Линкольна, замечаю парня с поста внизу, принявшего меня за доктора. Он, не скрывая страха, смотрит на два десятка заключенных, бегающих по этажу. Минимум половина из них срывается с места и мгновенно бросается на него, остальные как ни в чем не бывало продолжают открывать камеры. Парень вскрикивает и пятится к лестнице.

– Они задержат его, – говорит Линкольн и хватает меня за руку, отчего я вздрагиваю, но он делает вид, что не заметил. – Идем, нужно выбраться на улицу. Нам еще с охраной разбираться.

Да он спятил.

– Нет. Нам нельзя на улицу, нас же сразу убьют.

Линкольн склоняет голову набок, заглядывая мне в глаза. Кажется, будто его абсолютно не волнует развернувшийся в коридоре хаос. Все палаты оказываются открыты, а заключенные выпущены. Они словно того и ждали, ни один из них не выглядит растерянно, психи действуют весьма уверенно, организованно направляясь в сторону лестницы.

– У тебя другой план? – уточняет Линкольн

– Да. Нужно спуститься на технический этаж. Но, Линкольн… – подаюсь вперед, максимально понижая голос. – Мы уйдем вдвоем.

О’Брайен оглядывается, будто только сейчас замечая, что натворил, открыв несколько дверей.

– Хорошо, – легко соглашается он. – Веди.

Крепче стискиваю его ладонь и сквозь толпу тяну в сторону лестницы. Чем дальше от камеры отхожу, тем сильнее поражаюсь тому, как сильно изменилась обстановка. Прошло совсем немного времени, а коридоры и лестничную площадку особого корпуса заполонили одетые в белые пижамы и сорочки мужчины и женщины.

У подножия лестницы обнаруживается полуголый дежурный с поста, которого связали его же рубашкой. Он пытается брыкаться, но заключенные лишь смеются над столь жалкими стремлениями