вместе с ними?.. Мне бы очень хотелось весь этот мир взять и убрать куда-нибудь подальше, Драм!.. — сказал Слава, и стал тереть руками голову, облокотясь на колени и ероша волосы. — Чтобы не видеть больше всех этих людей, которые причина всего!.. Если б я мог как-то взять её и поселить в доме… а у того — крепкие стены и весь мир далеко-оо!.. Нужно как-то её спасать от мира. Она не подходит для него… И слишком болеет.

— Да ничего!.. Она ведь, всего лишь, схватила какой-то грипп и скоро пойдёт на поправку! — попытался ободрить молодого человека Драм.

— Нет, ты знаешь, — сказал Слава, — мне показалось что в ней есть гораздо большая боль, чем от этой глупой простуды. Хотя и она ей далась не слишком просто, но… Я не знаю, отчего это случилось с ней именно сейчас, но кажется — так было надо. Я вижу, что это не что-то быстрое и внезапное. У меня ощущение, что она не просто терпит боль от этой внезапной болезни, а, понимаешь, Драм… как бы тебе сказать… как будто сейчас — это ещё и та боль, что в ней накопилась за долгие годы. Мне кажется — я ей причиной. Я как-то не так себя повёл…

— Да нет — так!.. — запротестовал Драм, — Всё так! Ты замечательно себя ведёшь! Ты, просто, уж слишком хороший и она считает, что не достойна тебя… Понимаешь?..

— Конечно понимаю. Но если бы я так себя не повёл, то в ней всё это не вышло бы наружу и она бы сейчас так не страдала. Я, кажется, не очень вовремя появился. Нужно было бы объявиться в её жизни хотя бы в другой момент. Хоть не во время болезни… Всё это лежало бы в ней по углам и ничего бы не делало. А сейчас… Ты понимаешь — она удивительный человек. Мне кажется — что удивительный. Сейчас её ест болезнь, и она сама себя ест, даже в бреду. Не перестаёт. А в жизни, обычной, наверное так?.. Тоже? И мир её бьёт, и сама помогает. Мне, почему-то, по ней кажется так. Ты знаешь, мне почему-то хочется больше о ней узнавать. Всё больше и больше — знать, чем она живёт и что её убивает. Чувствовать её и все её чувства… Я не знаю — почему. Мне, почему-то, так хорошо даже от того, что я ощущаю её боль!.. Это так странно!

— Ничего странного. Сью так говорила — так поступают друзья. Настоящие. — кивнул Драм. — Им хочется всё знать друг о друге и чувствовать всё — даже плохое.

— Ну да… — заметил Слава и задумался, — Это так… Вот, надо же было объездить пол света, а самое удивительное — найти прямо у своего дома и… И вообще прямо там!.. Как это… Странно. И действительно: "взгляни на колосок, а в нём больше, чем в целом мире"… И действительно. Твоя хозяйка невероятный человек. Невероятной силы, знай это. Мне кажется — я не имею такой силы, какую имеет эта маленькая, хрупкая девочка. Во мне её столько нет… И это удивительно!

— Да… — довольно кивнул Драм, — Сью — она такая! Ещё как!.. А в костюме феи, так и вообще — ещё и красивая!

— Да!.. — засмеялся Слава про себя, — Представляю себе! Ещё и с крылышками!.. Да?

— Да. — подтвердил Драм, — Там очень такие красивые золотые крылья. Но, правда, они тяжёлые. Она говорит, что спина от них потом болит. Особенно — когда побегаешь.

— Да… — задумался Слава, — А где она раньше подрабатывала, не знаешь?

— Да в разных местах. Она мне рассказывала… То посуду мыла, то полы, то листовки расклеивала, то раздавала, то в домах у кого-то убиралась, то, ещё, на матчах где-то помогала. Было даже так, что и в прачечной работала. А один раз её в грузчики взяли — но это только так — на один день. Там уж совсем никого не нашлось. А потом больше не брали, потому что женщин обычно не берут. То был, уж крайний случай.

— И что они носили?

— Ну, вроде бы, доски какие-то. Она мне рассказывала про эту работу, потому что извинялась что мне подать игрушку из-под дивана не может — у неё иногда спина болит с тех пор, после этой работы. Но зато она тогда заработала целую тысячу! — торжественно заявил Драм, а Слава изменился в лице, — Я не знаю ещё — сколько это "тысячу", но наверное — очень много! Мне Сью говорила, что она на многих работах полезна. Она везде старается делать всё на совесть, и от того — всё получается на славу. Но она не устраивается никуда на совсем, потому что чувствует, что это всё — не её. И там она забывает совсем про себя и про жизнь — на такой работе — и чувствует, что она и совсем виновата в том, что забывает — кто она есть, и для чего живёт. Мне кажется — она просто устаёт, и от того ей уже не до этого. Но зачем-то она себя очень за то винит, что не помнит о смысле в такое время. Она не устраивается, потому что любит свободу, как она говорит, и не хочет надеяться больше ни на кого из людей — что те ей обеспечат какую-то стабильность. Она говорит, что можно надеяться только на Бога, а на Бога ты лучше надеешься, когда больше тебе не на кого. А иначе — забываешь. Она хочет помнить всё время. Она говорит, что лучше уж не покушать разок, хотя она очень любит покушать, но помнить — в чём смысл, чем вынужденно ходить каждый день на одну и ту же работу и не иметь возможности вспомнить. Потому что, как она говорит — смысл это самое главное. И ты больше гораздо ощущаешь себя человеком, когда чувствуешь смысл, чем когда ты даже и до смерти устал на нелюбимой тяжёлой работе. А без смысла — ты и тогда себя считаешь совсем недостойным человеком. Как будто ты не трудился совсем и не устал. Да и труд чувствовать — это гораздо больший труд, как она говорит, чем просто делать тяжёлую работу руками. Это она так всегда говорит… Она всё надеется найти себе работу или работы по душе — именно такие, что она будет