Все замолчали, и тишина звенела вместе со сталью клинка. Тишина билась вместе с наполненными до предела адреналином сердцами. Тишина тяжело дышала и готова была умереть, потому что на бегство уже не было ни сил и ни желания.

Инфант бросил взгляд мне за спину и улыбнулся. Его красная плоть быстро потекла обратно, снова став обычной рукой.

— Ты прав, — заговорил он, глядя мне в глаза. — Я инфант Красного Озера. Рождён в нём, и им же повелеваю.

Понятно, подумалось мне. Это местный аналог Владычицы Озера из легенд о короле Артуре, только с гендерным реверсом. Может, вместо рыбы Экскалибур попросить? Но, с другой стороны, я не королева и не рыцарша, не отдаст. Стопудово зажмотит, пафосная скотина. Зато понял, каков идеал красоты у местных мужчин, и на него не тяну. У меня плечи широковаты, волос на теле многовато, и щетина. Но с этим как-нибудь справлюсь, тем более дома с пивом и джойстиком в руках.

— Так что насчёт рыбы? — тихо спросил я, пытаясь унять дрожащий голос.

Юноша улыбнулся и заговорил, но не о моей просьбе.

— Что ты ищешь под светом Небесной Пары?

— Мы пришли с миром, — ответил я заезженной уставной фразой. Совершенно не хотелось пускать в дебри вызубренной легенды. Опять о целях и задачах прогрессорства. О светлой дружбе народов.

— Я спросил, что лично ты, человек, рождённый под другим светом, хочешь найти, — перебил инфант, надменно приподняв подбородок. В свете последних лучей садящихся звёзд его профиль стал зловещим, как бюст Мефистофеля.

— Не знаю, — честно ответил я.

Божество смерило меня взглядом с ног до головы, и снова слегка улыбнулось.

— Все ваши души прозрачны для меня. Я вижу их насквозь, — пафосно произнёс он, теперь уже как Галадриель, напутствующая хоббита на великую цель. Только я не Фродо, а он не эльфийка. И такие высокие речи бесят, по армейке наслушался досыта. Тоже мне замполит, нашёлся.

От таких мыслей пальцы сами собой снова стиснулись в кулаки. И, кажется, даже зубы скрипнули.

— Хочешь знать, чего ищут твои спутницы? — тем временем продолжил инфант. — Волшебница говорит о деньгах и своём ремесле, но хочет простого признания. Храмовница надеется стать такой же, как всё, а на деле её гложет одиночество. Третья цепляется за уходящий возраст, боится, что не успеет пожить, не успеет исполнить все детские мечты. Они так просты, эти женщины. И ты тоже прост. Ты всею лишь ищешь себя.

— Не надо ковыряться в моей душе. Она не товар на прилавке, — тихо ответил я и вытащил руку из-за пазухи. Пустую руку. Не нужен сейчас пистолет, разве что застрелиться.

Инфант улыбнулся и пошёл мимо меня к воде. Женщины быстро отошли в стороны, давая этому тысячелетнему садисту дорогу. Только садист так цинично будет тыкать пальцем в чужое нутро.

— Я разрешаю остаться на одну ночь, — дойдя до озера, произнёс инфант. Под его ногами тихо заплескало, а он сам шёл и шёл, погружаясь в родную стихию. Сперва по колено, а потом и по пояс. — Я разрешаю окунуться в мои воды, дабы смыть усталость.

Он обернулся и поглядел в мою сторону.

— Я даже разрешу ловить рыбу, если обещаешь вернуться, когда найдёшь себя, рождённый под иным светом. Мне будет любопытно послушать тебя.

Ага, подумалось мне, ещё и целый научно-исследовательский институт сюда приведу, чтоб уже в тебя пальцами потыкали. Гудвин, хренов.

Инфант ухмыльнулся, словно прочитал мои мысли, и нырнул в воду, уйдя в неё почти без всплеска, и больше не появился над волнами. Датчик потустороннего почти перестал трещать. Лишь изредка раздавались щелчки, напоминая о минувшем разговоре.

Я протяжно выдохнул, и в этот момент Небесная Пара села за горизонт, погружая Красное Озеро с окружающими его камышами в густоту настоящего вечера. И в эту густоту ворвались первые летучие мыши, назойливые комары и тёплый ветер. Ворвались, прогоняя звенящее напряжение натянутых нервов. Вместо злости, пришла слабость. Чуть заметно заболела голова. Захотелось просто лечь на песок и заснуть.

— Надо костёр развести, — произнёс я. Стоящая с каким-то потухшим взглядом Катарина кивнула и пошла к лесочку.

— Не так я видела эту встречу, — пробубнила Лукреция. Она притронулась пальцами к лицу, вытирая скупую слезинку. В этом мире женщинам не положено плакать. Они сильные. Они гордые. Но им тоже иногда хочется плакать.

— А что значит, найти себя? — поглядев по сторонам, спросила Урсула. — Эта, юн спадин, ты чё, потерялся?

Наёмница почесала в затылке, а я чуть не расхохотался. Обожаю эту тётку, умеет снять напряжение.

Вместо ответа, я подошёл к воде. Она была холодная, будто только что из колодца. А ещё прозрачная, как цветное стекло. Сквозь красноватую воду была видна каждая песчинка на дне, и, наверное, даже если днём зайду по самую шею, смогу различить свои ноги.

Раз разрешили рыбачить, почему не должен этого делать? И хотя в темноте не видно поплавка, но есть один приём. Нужно осторожно зажать пальцами леску и улавливать её подёргивания. Благо удочка совсем короткая, и можно воткнуть одним концом в песок, а руками дотянуться до другого конца. Это нам на занятиях рассказывали, хотя я сам ни разу не пробовал. Но ведь я и операции до этого не проводил.

Первую рыбину поймал через пятнадцать минут. Хороший такой карасик на полкило. Следом почти подряд вытащил двух небольших сомиков и крупную незнакомую рыбину с вытянутым телом и десятком плавников. К тому времени за спиной затрещал костёр.

Я поглядывал на тёмную рябь озера, выискивая потустороннего придурка. Вспомнилась лекция, на которой нам разъяснили, что местное средневековье хоть и похоже социально, религиозно отличается. Безусловным авторитетом обладает Небесная Пара, но помимо неё есть и другие божества. И ситуация сходна скорее с Индией, Китаем или Японией, где хватает божков разных местечек, и как раз этот инфант и был хозяином большой лужи. В общем, аниме мне в помощь.

Поймав десяток рыбин, отдал Урсуле, которая быстро начала тех потрошить, а сам зашёл за кусты и, быстро скинув одежду на плотные камыши, ополоснулся. Да и не получится нежиться, так как по ногам били ледяные ключи, и от этого вода была слишком холодной.

— Кто рылся в моей сумке? — раздался гневный вопрос Катарины, и я выглянул, благо успел напялить сменное нательное. — Тётя Урсула, опять ты?

— Да мыльце искала. Ты жа чистюля, вот и взяла мыльце, — отозвалась наёмница, снимая с себя поддоспешник.

— Ну что мне теперь делать? — снова нахмурилась храмовница, держа в руках два длинных шнура. От этого вопроса Урсула, уже потянувшаяся за подолом нижней рубахи, застыла в недоумении.

— Взять и обедриться, — огрызнулась она и взяла такой же шнур.

— Да? Тогда какой из них красный, а какой серый?! — повысила голос Катарина, стиснув вещицы в руках. — Я что, должна как не подобает купаться?