отогнать зло и освятить праведное дело, которым будет занят наш брат.

Феликс услышал, как все, кто был в комнате, вновь опустились на колени. Все шло по плану, и Алиф сейчас должен будет начать читать особую молитву, которая произносится только с закрытыми глазами. Ведь именно глаза, по мнению релиморской церкви, считаются теми сакральными дверьми, через которое зло проникает в душу искушенного человека. Феликсу оставалось лишь надеяться, что Алиф правильно выучил слова, ведь молитва читается на древнем реллиморском наречии.

— Ина оминос, цилета анимун… — послышалось со всех сторон.

— «Пора». — подумал Феликс, и быстро поспешил по винтовой лестнице к маленькой каменной дверце, на ходу вынимая отмычки.

Вскрытие замка заняло у него всего лишь несколько секунд, в течении которых Феликс не смел даже дышать. Когда дверца была открыта, он засунул руку в одну из сумок, и достал из нее кожаную глазную повязку, как у пиратов. Отличие составляло лишь в том, что на ней был приделан светящейся янтарь, подобно маленькому маяку, направляя свет туда, куда смотрел сам вор. К тому же, по какой-то неясной причине, Феликсу всегда было легче взламывать механизмы, прищурив правый глаз.

Бросив взгляд на открывшийся ему вид, маленький вор быстро оценил складывающуюся ситуацию. Целое войско маленьких шестеренок крутилось и щелкало, вертелось в разные стороны, и трудолюбиво гремело своими блестящими зубьями. Все это напоминало механизм часов, и так же, как и у часов, тут имелись небольшие гирьки, только не металлические, а стеклянные, с поблескивающими в них смертоносными зельями. Также некоторые зелья были вделаны в сами шестеренки, подобно драгоценным камням в золотых украшениях. Еще тут находились весы с высокими чашами, похожими на миниатюрные бочонки, с водруженными на них гладкими металлическими шарами, которые, если их потревожить, издадут очень громкий звон. Все это было создано искусными белланийскими инженерами, которые очень рьяно оберегали свои чертежи от посягательств, и любому, кто решился узнать их тайны, грозила смертная казнь. Техническое развитие Белланимы было выше, чем где-либо еще в Стелларии. Конкуренцию ей могли составить лишь далекие страны, наподобие Арно Очинга, которые тесно сотрудничали с белланийскими учеными. Пробыв в Белланиме два года, Феликс успел немного изучить новые технологии, и понимал, что сейчас перед ним более устаревшая модель ловушки. В настоящее время к шестеренкам стали добавлять тонкие устройства, работающие на силе ртути, световых кристаллах и зеркал. В темных глубинах этого зловещего города-тюрьмы зарождались технологии, способные развеять вековой мрак невежества и упрямого консерватизма, создавая новые традиции и механизмы.

Вытащив из сумки банку с вязким маслом, он быстро вылил ее содержимое на весы с шарами, а затем чиркнул кресалом, добывая искру. Раздался еле слышный хлопок, и вязкая масса в мгновение затвердела. С замиранием сердца Феликс легонько дотронулся до металлического шара, но тот не издал и звука. Одна проблема была решена.

Внимание вора теперь переключилось на шестеренки. Отключить механизм можно было двумя способами: первый состоял в том, чтобы потянуть в нужном порядке цепочки с зельями, словно гирьки на часах, но при этом каждое такое движение сопровождалось громким звоном серебряных колокольчиков, что совсем было некстати. Второй способ был самым простым в исполнении, ведь требовалось лишь заклинить механизм. Но тут была зарыта самая большая проблема, ведь если провести такой трюк, то зелья, инкрустированные в детали механизма, мигом взорвутся, выпустив облако смертоносного газа, от которого не спасет даже алхимическая маска.

Прикусив губу, Феликс стал осторожно наматывать специально приготовленные цепи на шестеренки, тем самым соединяя их в новом порядке, и при этом не нарушая их движения. Задача состояла в том, чтобы с помощью цепей пустить механизм в обратном направлении. К счастью, те чертежи и заметки, которые Феликс получил от предприимчивого библиотекаря, помогли ему разработать правильный порядок соединения этих самых шестеренок. И буквально через минуту маленький вор, намотав последнюю цепь на пару вращающихся деталей, услышал отдаленный щелчок где-то в глубине механизма, извещающий о том, что ловушка обезврежена. Теперь можно было спокойно забрать реликвию, не боясь, что нажимной механизм под ней заработает.

Закрыв дверцу, Феликс специально сломал в замке отмычку, чтобы смотрители не смогли ее открыть в ближайшее время. Возможно даже, что теперь им придется ломать весь пьедестал, чтобы добраться до механизмов, и может быть они даже не заметят в груде обломков что к блестящим деталям добавились несколько новых цепей. Поднявшись на несколько ступенек, Феликс посмотрел на капелланов. Те все еще стояли на коленях, и с закрытыми глазами непрерывно читали молитву, вкладывая в святые слова какое-то особое церковное остервенение. Их сцепленные пальцы дрожали, словно они и вправду пытались удержать извивающееся невидимое зло, которое они схватили за скользкий хвост.

Убедившись, что его никто не видит, Феликс подошел к пьедесталу и вытащил из сумки сверток с копией плиты. Еще раз оглядевшись, он подошел вплотную к священной реликвии, стараясь издавать как можно меньше шума. Вот она, блестящая, будто сделанная из гладкого металла, скрижаль. Ровная, с выпуклым орнаментом по бокам, словно надгробная плита, она светилась изнутри голубым огнем. Свет исходил из плавных огненных символов, будто выведенных пером иноземного каллиграфа, значение которых так никто и не разгадал. А на правой стороне, там, где у таблички был острый угол, висела маленькая курильница, выпуская из себя струйки серого дыма. И только сейчас, взглянув на плиту, Феликс понял, что они просчитались с планом. Даже если мастер, который изготовил копию, определил все плавные переходы и филигранно выведенные небесные слова, он не сможет повторить то огненное свечение, которое исходило от букв. Чуть не выругавшись от отчаяния, Феликс готов был уже все бросить, но все-таки решился посмотреть на копию, вдруг ему удастся разместить ее под таким углом, чтобы падающий со всех сторон свет смог скрыть этот недостаток, хотя бы на то время, которое ему понадобится, чтобы скрыться от глаз разгневанных капелланов.

Освободив копию от ткани, Феликс с изумлением обнаружил, что буквы у подделки так же излучают голубой огонь, ничем не отличимый от святого оригинала. Должно быть на нее нанесли какую-то светящуюся краску, наподобие той, что использовали бродячие арлекины в своих представлениях. Обрадовавшись такой филигранной работе, Феликс стал менять плиты местами. Сначала он снял настоящую плиту, с замиранием сердца моля о прощении Владык за такое богохульство. К счастью, он все сделал правильно, и нажимной механизм не сработал. Когда он снял реликвию, то непреднамеренно поднял голову и посмотрел на потолок, будто ожидая небесной кары. Но золотой гром не грянул, и молнии не испепелили его грешную