выдержит натиска «жемчужника», я резко выдохнул и шагнул вперёд, присоединясь к схватке. Я постарался зайти сбоку латника, найти брешь в его монолитной обороне и ударить, вкладывая в этот единственный удар все свои внутренние силы. Вот только латник не чувствовал никаких неудобств, продолжая биться сразу с двумя. Меч в его руках всё сильнее распалялся и даже сталь самого оружия покраснела, едва не плавясь от такой температуры и жар от меча чувствовался на почтительном расстоянии.

«Жемчужник» начал сиять. Он покрывался белым светом, источаемым словно его кожей и проникающей через немногочисленные щели латного доспеха. Сейчас он совершено точно не был человеком и с каждой секундой свет становился только ярче, яростно выжигая глаза. Чем сильнее шёл свет из-под доспеха, тем больше было сил в «жечужнике» он перестал постоянно обороняться и даже принялся атаковать, не смотря своё критическое меньшинство. Он был настолько сильным, что только наша общая с Гаухом удача удерживала нас от смерти.

Последний аккорд в этой схватке поставил Агнар, появившийся будто из неоткуда. Его меч тоже светился, но свет был не из огня. В крестовину его меча был вмонтирован чистейший изумруд, свет от которого создавал вторую звезду на планете. «Жемчужник», видя светящийся меч одноглазого аристократа, мгновенно отступил, сделав несколько быстрых шагов назад, но время для отступления давно было упущено. Вокруг него уже собрались наёмники, не позволяющие тому сделать даже лишнего шага, но вместе с тем не решавшихся вступить в схватку. Агнар просто бросился в одну атаку, сумел змеёю увернуться от размашистого удара полуторным мечом и проткнул голову «жемчужника» одним единственным ударом. Не представляю, как одноглазый умудрился сделать его столь аккуратно и мощно, что смог попасть в отверстие забрала. Виверхайн сразу же отскочил назад и с латником стало происходить что-то неладное. «Жемчужник» разжал пальцы и его меч упал на землю, затухнув как только коснулся земли, пока сам его хозяин рухнул на колени и бешено затрясся. Латник схватился за голову, пытаясь хоть сколько-то удержаться, но получалось слабо. Тряска его всё сильнее ускорялась до того момента, что тело воина вошло в настоящий резонанс, а затем разлетелось по сторонам мелкими кусками, словно большое упавшее стекло.

Я закрылся рукой от летящих осколков, а затем медленно сел, чувствуя, что силы окончательно меня покинули. На месте, где только стоял один из «жемчужников», находилось выгоревшее пятно, лишённое хоть какого-то намёка на жизнь. Я вовсе перестал понимать происходящее, из-за чего лишь удивлённо посмотрел на Аграна, задумчиво почёсывающего свой подбородок.

- И что это сейчас было?! – решился я наконец разорваться сложившуюся тишину, - Эти твари не люди?! Он нас троих чуть не завалил!

- Да не психуй ты, пёс тебя дери! – осёк меня одноглазый, осторожно подбирающий с земли полуторник исчезнувшего латника, который сразу кинул мне, - Видишь что-то в нём необычное?

Я внимательно принялся рассматривать оружие, стараясь не упустить ни одной детали, но моя внимательность не принесла хоть какого-то положительного эффекта. То ли крыша уже потекла от усталости после такого сложного боя, то ли какая другая причина, но ничего необычного в мече покинувшего «жемчужника» мне заметит не удалось. Обычный хорошо выполненный полуторник без особенных украшений. Обтянутая коровьей кожей рукоять для двуручного хвата, простая стальная крестовина с небольшими шипиками на окончаниях, неглубокий дол на две трети длины клинка и простое стальное «яблоко», увенчивающее рукоять. Я осмотрел каждый дюйм этого оружия и не увидел хоть каких-то надписей или клейма, который могли послужить наводкой на кузнеца, сковавшего это оружие. Ощупывание клинка пальцами тоже ничего интересного не пришло, а потому полуторник перекочевал в руки Гауха, который в такого рода оружии понимал значительно большего моего.

- Вот и я не вижу, но никогда прежде не видел горящих клинков.

- Он точно маг. Заклинания мои отражал даже не запыхавшись.

- То что он маг даже дуралей поймёт. Только вот чтобы меч вечно горящим поддерживать понадобится очень много сил и концентрации. Одно дело выпустить вперёд струю пламени, а другое держать его на мече и продолжать при этом им биться. – Агнар на мгновение замолчал, - Ты же тоже его заметить не смог?

- Да. Появился будто из пустоты.

- Плохо дело. Не просто так вместе с эльфами «жемчужник» оказался. Нужно быстрее брать крепость, пока нам ещё больше сюрпризов здесь не насыпали.

Глава 24

Штурм начался через три дня, после того как была отбита ночная вылазка эльфийских партизан. В ту ночь нам удалось взять одного «языка» и на моё удивление единственное, Агнар смог его разговорить. Оказалось, что в его способностях была возможность затуманивания разума. Фактически он мог запутывать мозги настолько, что человек, а данном случае эльф, терялся между правдой и ложью. Это заставляло выдавать пленника правду, хотя он при этом думал, что лжёт. Оказалось, что замок барона Либана обладал сразу несколькими потайными ходами, которыми планировали воспользоваться повстанцы в случае неудачи своей операции. Это позволило нам запереть на замок любые варианты отхода эльфов. Также появилась информация о том, что численность повстанцев, которую передал нам помощник бургомистра, оказалось очень неточной. Эльфов было не пол сотни, а всего лишь три десятка и это без учёта вражеских потерь во время вылазки. Что же касается наличия в их рядах «жемчужника», то когда одноглазый пытался вытянуть хоть крупицу информации, то пленного эльфа начинало натурально корёжить. Его тело скручивало и из рта бугроухого шла пена. Сил Агнара просто не хватало, чтобы преодолеть этот психический барьер и потому пришлось оставить эльфа умирать.

Атаковали мы одновременно со всех сторон, которые только были нам доступны. Мне пришлось атаковать вместе с небольшой группой наёмников. Атакаовать нужно было через узкий подземный туннель, идущий на несколько вёрст из крепости. Туннель был узкий и невысокий. Места было уж очень немного и мне с далеко не маленьким ростом пришлось пригибаться, чтобы протискиваться и идти вперёд. Из оружия пришлось взять только широкий кинжал, отдалённо напоминающий римский гладиус. Размахивать фальшионом в таком узком пространстве было идеей губительной, а потому кинжал был намного предпочтительнее. Рубить им было сложно, но в кинжале этом была одна пакостная деталь, за которую в более диких краях могли вполне себе лишить нескольких пальцев, а то и обе кисти. По обеим сторонам клинок кинжала был не прямой, а волнистый и волны эти расходились в стороны как зубья на пиле по дереву.