Молчание.

Дебс вздрогнула.

– Ты замёрзла?

– Нет, – она бросила это слово как снаряд.

Я плохо видел лицо Дебс, но разглядел, что оно обращено ко мне, глаза широко открыты.

Долгое время мы молчали.

– Куда бы ты пошёл, если бы мог уйти куда угодно? – вдруг спросила Дебс.

Я поразмыслил над ответом.

– Прочь от всего. От всех людей. В дикую природу. А ты?

– Я бы отправилась в путешествие. Посмотрела бы города, горы, реки, океаны, леса, дороги, пустыни. Делала бы что хочу и говорила бы что хочу.

Я хмыкнул.

– Что?

– Ничего, просто звучит очень по-твоему.

Дебс немного расслабилась. Мне показалось, что я вижу блеск в её глазах. Она замерла, почти совсем не двигаясь.

Я коснулся её сжатых кулаков. Они были ледяными, и я принялся греть их своими руками.

Мы сидели так довольно долго.

Дебс уронила свою голову на мою. Я чувствовал её дыхание на своём лице. Меня начало клонить в сон.

– Ты спишь? – пробормотал я.

Дебс прижалась ко мне, и я чувствовал, как бьётся её сердце. Я слушал, как ветер шумит в деревьях.

– Мы там ещё побываем, – прошептал я.

Дебс ничего не ответила, и внезапно мои слова показались мне дурацкими.

Я чувствовал, как двигаются её рёбра при каждом вдохе и выдохе.

Холодная ночь. Рёв вертолёта.

* * *

Меня разбудило жужжание пчелы.

Солнечный свет, лёгкий туман. Шум воды. Я лежу посреди зелени. Неподалёку растут колокольчики.

Пчела размером с фалангу большого пальца шумно пролетела мимо.

На моей груди, как на подушке, лежала голова Дебс. Руки прижаты к телу, чтобы не замёрзли. Я обнимаю её одной рукой. Шум воды доносился снизу. Птичьи песни раздавались со всех сторон. Я лежал и смотрел на маленькую птичку с крючковатым клювом. Она носилась по стволу дерева как белка, а не как птица. Я не мог понять, летает она или бегает.

Вертолёт исчез.

Волк был жив, он дышал. Теперь, в дневном свете, я смог разглядеть все его цвета: белый, серый, на морде чёрный, рыжий и коричневый. Шерсть грубая, но не жёсткая. Его мощная грудь и плечи покрыты запёкшейся кровью.

Хрустнула ветка.

Я медленно повернул голову. Ярдах в сорока от нас по покрытому колокольчиками склону шёл полицейский. Один из тех двоих, что приехали на белом фургоне. Он держал в руках винтовку, приложив её прикладом к плечу и направив в землю. На небольшом расстоянии от него шагал другой полицейский с винтовкой. Они двигались по лесу, не замечая нас.

Волк спал.

Я смотрел, как полицейские скрываются из виду.

А потом встряхнул Дебс.

– Асстань, – буркнула она, закутываясь в куртку.

– Дебс, – прошептал я, – полицейские.

Она резко проснулась.

Я указал на болото. Мы перевернулись на животы и поползли вниз.

Волк дёрнулся. Потом с усилием поднялся на ноги и пошёл за нами.

На болоте кричала птица. Мы доползли до забора с колючей проволокой. Болото было за ним. Солнце ярко светило. Туман поднялся до верхушек деревьев. Наверное, поэтому улетел вертолёт.

Перед нами текли протоки. Мы двигались по краю болота, потом по склону к мысу. Без разговоров, без спешки. Волк шёл за нами. Мы вышли из леса и оказались на краю поля, в тумане. Будто на островке посреди облаков.

Где-то недалеко блеяли овцы.

Крик. Мы оглянулись. Из тумана показались тёмные силуэты.

Мы побежали.

Мы бежали быстро, но волк не мог. Он медленно ступал своими тонкими мощными лапами. Мы почти добрались до вершины мыса. Но силуэты приближались. Трое. Четверо. Пятеро.

Вершина.

Был только один путь вниз, по дороге, которая упиралась в узкую скалу, с обеих сторон окружённую болотами и протоками. Они сливались друг с другом и все вместе текли дальше, впадая в море.

– Стоять! – крикнул мужской голос.

Чёрные силуэты приближались, готовясь наброситься на нас.

Мы бегом спустились к воде у длинной скалы. Вода в глубоких протоках неслась к морю. Бежать больше было некуда. Волк шёл за нами. Тёмные силуэты спускались. Я встал между ними и волком.

Из тумана появились полицейские. У двоих были винтовки.

– Отойди! – рявкнул один из них низким голосом.

Болотная птичка издала пип-пип. За полицейскими выбежал Шеридан Бенедикт. Его накидка развевалась на ветру, его ботинки стучали об землю, как копыта. Он пробежал мимо полицейских, к нам. Я сжал кулаки: я был готов драться.

– Стоять! – крикнул полицейский.

Шеридан не тронул меня, проскочил мимо. Раздался крик. Шеридан уносил брыкающуюся Дебс.

Шеридан и Дебс уходили, полицейские приближались. Они делали это скоординированно, как в танце. Я понял: вот так волки загоняют добычу. Вот так стая собирается совершить последнюю дикость с раненым животным.

Я не двигался, потому что это показало бы слабость. Дало бы хищнику сигнал к убийству.

Я встретил их лицом к лицу.

Болотная птичка пела свой пип-пип, овцы блеяли.

Солнечный свет, растворившийся в тумане, проникал везде.

Волк прижался ко мне. Я чувствовал его, положив руку на его влажную шею. Рядом с ботинками полицейских я разглядел тёмные пятна на траве: волчья кровь.

Что мы натворили? Убийства и снова убийства.

– Отойди, парень, – сказал полицейский.

– Стреляй, – сказал другой.

– Нет! – крикнула Дебс.

Полицейские с винтовками замерли, как статуи, прижавшись щеками к оружию. Британия, как сказала бы бабушка, практикуется в убийстве.

– Отойди! – крикнул Шеридан Бенедикт.

Полицейский без оружия сделал шаг в мою сторону. Не отрывая взгляда, он протянул мне большую грубую руку.

Как у папы.

– Давай, Лукас, – сказал он.

Откуда он знал моё имя?

– Какие у тебя остались варианты? – настаивал он.

Я не двигался.

Какие остались варианты?

Вот в чём был вопрос, правда?

Я кивнул.

– Сначала дайте мне его обнять.

– Нет. Он дикий.

Я присел. Щёлкнула винтовка. За ней вторая. Я обеими руками обхватил волка за живот и грудь. Он не сопротивлялся. Он почти лежал у меня на руках.