– Сделав это, мы ничего не исправим!

– Мы предотвратим дальнейшие шаги наших врагов. Да, это не вернет контроль над спутниками, но это будет показателем для всех и каждого, насколько мы решительны и сильны. Найди способ вернуть контроль, и они будут спасены. У тебя два дня. Потом может быть поздно. Разведка докладывает об активности стран, заинтересованных в нашей неудаче. Пока мы были лидерами, но стоит нам показать уязвимость и слабость – акулы придут. Уж прости за фамильярность.

– И вся ответственность на мне, каков бы исход ни был…

– Отчаянные времена требуют отчаянных мер, – произнес Эобард строго, словно это некий закон, которого Бенджамин не имеет право ослушаться. Но тот, в свою очередь смотрел в ответ лишь тяжелым взглядом.

– Ты просил, чтобы космическая программа была прозрачна, и люди знали, кто и почему отправляется в космос. Ты просил, чтобы проект «Саркофаг» был общеизвестным, а космонавты заочно возведены в герои, дабы каждый гражданин знал их имена и лица. Я предлагал держать все в секрете – нечего людям знать о нашей кухне, пока мы не будем готовы предоставить им все, уверенные в результате и наученные на неудачах.

– Как это будет преподнесено? – Не веря, что ему приходится задавать такой вопрос, он словно не узнал свой голос.

– Хочешь это остановить? Прекрасно, используй свой ум и знания, чтобы исправить все это.

– Я должен рассказать Агате Коберн.

– С какой это стати?

– С такой, что она руководит Кесслером и всем полетом. Если это произойдет, думаете она не задастся вопросом, как такое могло случиться? Уж кто-кто, а Агата не сможет оставить это просто так. Кесслер и Пилигрим – это все, что у нее есть. Лучше предупредить ее сейчас, нежели оправдываться потом, затыкая ее любопытство, – Бенджамин не готов был принять отказа, это было заметно по его интонации и поведению.

– Под твою ответственность.

– Как и всегда.

– Ты свободен. – Бенджамин не стал спорить и парировать, он ясно понимал бескомпромиссность министра в этом вопросе – вопросе, где последствия могут быть не менее разрушительными, нежели бездействие сейчас.

Соломон вернулся в палатку, которая заменяла лабораторию. Оказавшись внутри, первым делом его встретила Кристина, явно преисполненная переживанием.

– Ты бы не уходил надолго, не так давно снова встретились, не хочется тебя еще раз потерять, – впервые она заговорила привычным тоном, что не могло не вызвать у него улыбку.

– На самом деле, я был рядом. Надо было много обдумать.

– У меня тут гость, которого ты знаешь, – Соломон удивился, Кристина отошла в сторону, позволив Эрхарту подойти.

– Ну, здравствуй снова, Соломон. Вижу, ты нашел, кого искал, – Соломон пожал ему руку, – мне известна обстановка. Кажется, нам есть, что обсудить.

– Да, – ответил он несколько сухо, – у нас есть неразрешенный вопрос.

Соломон подошел к компьютеру, где на экране был изображен нано-бот – камень преткновения всех конфликтов в этом помещении. Он развернулся, опершись на стол, и переглянулся с Кристиной.

– Если, все рассказанное Кристиной правда, чему, как я понял, есть доказательства, то единственный выход – это связаться с доверенным человеком, в лице Бенджамина Хилла, – он выдержал паузу, поглядывая на каждого, – я объясню. Я прекрасно понимаю, кто, что и почему чувствует, но не стоит забывать, ради чего мы делаем свою работу. Сейчас мы не можем помочь людям, умирающим в муках, как и не можем обеспечить должное лечением тем, у кого еще есть шанс, и это – самое главное, что должно волновать нас. Я пришел сюда, один, нарушив закон и поставив карьеру и свободу под удар, ради тебя, Кристина, и ради вас всех. Нам необходимо вызвать помощь, необходимо пойти на контакт с ЦРТ или государственными службами, не важно с кем, но в обязательном порядке, получить помощь извне, пока еще не слишком поздно.

– Нет. – Ответил Эрхарт, встретив в ответ лишь изумленный взгляд Соломона и Кристины, – я услышал все доводы. Я прекрасно их понимаю и уважаю твое мнение, но мой ответ останется неизменным.

– Но почему?

– Я понимаю почему, – взяла инициативу Кристина, – и не стану отрицать рискованность этой идеи, Эрхарт, но при трезвом взгляде, оценивая статус лагеря, возможности не дают нам тех результатов, которых мы все стремимся добиться. Соломон прав.

– И именно поэтому ты должна понимать, почему я, к сожалению, отказываюсь от этой авантюры. Прости, но иначе я никак не могу это назвать.

– Это единственная возможность спасти людей и ваш труд! – Соломон явно терял терпение, – можешь сколько угодно отстаивать свободу и интересы людей, но факт остается фактом. Недостаток ресурсов скажется на всех, и если не принять мое предложение, то очень скоро это место превратиться в кладбище.

– Это не правда, друг мой.

– Но это так. Мы хороним чаще, чем спасаем… – Кристина встала рядом с Соломоном.

– Я услышал вас! – Он задумался и вскоре начал, – я знаю, как обстоит ситуация, и знаю, как много мы потеряли, правда. Но, вопреки неудачам, мы помогаем тем, кому можем, и эти люди продолжают жить дальше, свободные. Если мы вызовем помощь, то они потеряют свою свободу. Их арестуют, стоит хоть кому-то узнать, чем часть из них занималась, и наше спасение превратиться в суд. Я уверен, большинство из них захотят умереть здесь, на свободе, нежели провести годы в запертой клетке.

– Я не собираюсь никому докладывать кто эти люди, – Соломон увидел в глазах Кристины одобрение, – будет ложью, если скажу, что не буду жалеть об этом, но это так. Сейчас я иду на уступки, закрыв глаза на правду, ради общего блага, и я надеюсь, ты согласишься со мной. Это обычные гражданские, которые пострадали при атаке. Они просто хотят выжить. А ЦРТ станет в глазах общественности настоящими героями, которые вопреки опасности, спасли сотни этих жизней. Они иначе не смогут, сейчас для них имидж и общественное мнение крайне важны.

– Хватит уже смертей, Эрхарт, пожалуйста, – в голосе Кристины звучала усталость.

– Скажи, что для тебя важнее жизнь этих людей больше, чем работа с бесплодием, и тогда я соглашусь, – Эрхарт смотрел строго в глаза Кристины, которая отвечала ему той же выдержкой, но так и не сказала ни слова.

– Я так и думал. Видите-ли, мне важны эти люди сейчас и здесь. Совершенно неважно – бесплодны они или нет, если их жизнь не будет им принадлежать.

Не успели они сказать что-то в ответ, как Эрхарт покинул их.

– Мы все сделаем сами. Сами вызовем спасателей. Эрхарт нам не нужен. Он делает свою работу, а мы с тобой свою. Согласны? – Соломон был настроен решительно.

– И как же мы это сделаем?

– Кто-нибудь знает, как он связывается с внешним миром? – Все молчали. – Хоть кто-нибудь вообще знает, как он это делает или где?