Следующие два часа прошли практически незаметно. Пока Эрхарт организовывал сбор всех и каждого у центральной точки лагеря, Кристина со своей командой начала работу по сбору оборудования и вещей, необходимых для исследования, но уже в другом месте. Соломон помогал им до того момента, пока не услышал громкую речь Эрхарта, стоявшего прямо на столе приемного центра, дабы не только позволить его словам распространится дальше, но и подчеркнуть важность собрания. Кристина, Соломон и остальные отошли от лаборатории на каких-то пару метров, видя красноречивого лидера в метрах пятнадцати от них. Между ними и Эрхартом почти каждый метр был занят в основном волонтерами, которым, как думал Соломон, будет радостно узнать, что скоро все изменится в лучшую сторону.

– Да, я знаю, многих из нас при открывшейся правде ждет не лучшее отношение и, возможно, даже жизнь, но – это все же жизнь. Никто никому не расскажет ни о наших поступках, ни о наших мотивах, так же и не расскажет о том, как мы сожалеем о содеянном, но такова цена помощи, и я считаю – она приемлема. Ведь мы здесь, изначально и по сию секунду, не потому, что боимся или ненавидим – нет, мы здесь потому, что не можем быть где-то еще, кроме как на свободе. Наедине с естеством жизни. Да, риск есть. Нас могут не понять, правда может открыться и участь преступников может стать явью. Поэтому я никого не заставляю. Если кто-то хочет, он может уходить, вам дадут все необходимо на первое время, это немного, но хоть что-то. Никто вас не осудит, мы свободные люди, и вправе сами решать свою судьбу. К сожалению, если мы не вызовем помощь, то немногие переживут эти недели. Природа позволяет нам сейчас лишь смиренно умереть в ее объятиях. Но многие еще хотят жить, как и я. Поэтому, решайте сами – уходить или остаться и ждать, когда мы приведем помощь.

Не было ни криков, ни подстрекательств, ни уж тем более агрессивных проявлений, люди были в большей степени спокойны, пусть и погружены в глубочайшие размышления. Эрхарт спустился и стал раздавать указания, а люди попросту вернулись на свои места. Некоторые явно выбрали роль изгнанников, молча собирая свои пожитки и направляясь в сторону, где они надеются найти новый дом. Лагерь собирался в крайней спешке, хотя времени было достаточно, но Кристина не хотела отпускать Соломона одного. Подойдя к транспорту, она увидела идущего к ней Соломона – по его лицу ей сразу стало ясно, о чем будут его первые слова.

– Почему ты не хочешь, чтобы я поехала с тобой? – Спросила она, опередив его.

– Ты должна быть здесь, чтобы проконтролировать сборку оборудования и данных.

– Вранье! Ребята отлично справятся без меня. Скажи правду, не надо со мной обращаться как с…

– Там может быть опасно! – Кристина замолчала, – ты – одна из самых компетентных людей здесь, и я хочу, чтобы ты осталась и следила за работой. Я не знаю, кому еще могу здесь доверять, да и кто справится лучше тебя. Когда приедет ЦРТ, мы уйдем вместе.

– Кто тогда будет с людьми?

– Поговори с Аркадием, уверен он все поймет и сможет возглавить эвакуацию.

– Хорошо, да… думаю с этим не будет проблем.

Она обняла его также крепко, как при первой встрече – всего день назад, а казалось, прошло куда больше, отчего расставание было невыносимым. Соломон снова ощутил то чувство, заставившее его проделать такой путь в одиночку, и сейчас, как он ни пытался избавиться от него – страх за ее жизнь становится все сильней.

– Хватит нам уже расставаться, – произнесла она, тихо, упираясь своим лбом в его лоб, почти соприкасаясь губами.

– Это последний раз, – он крепко поцеловал ее, – я люблю тебя, помни это, скоро все закончится.

– И я люблю тебя, береги себя, пожалуйста, и возвращайся скорей.

Соломон взял рюкзак и, не отрывая взгляда от Кристины, сел на пассажирское место. Эрхарт махнул ей рукой, крикнув через окно, чтобы она следила за порядком, и старый внедорожник покинул лагерь. Кристина смотрела им вслед еще какое-то время, боясь оборачиваться и возвращаться к работе, напоминавшей ей одиночество. Впервые с момента трагедии, она всерьез поверила в скорое окончание этого кошмара, за которым начнется нормальная жизнь с тем, кого она любит, с кем следовало быть откровенной уже давно, не тратя время на бесконечный флирт. Наконец, с трудом обернувшись и, наблюдая десятки проходящих перед ней людей, она впервые и почти с ужасом ощутила себя частью всех тех, кто уже никогда не увидит любимых и родных. Сейчас она была не ученой, которая смотрит на мир под другими линзами и углами, не руководителем, правильно расставившим приоритеты, она, Кристина – боится потерять любимого человека, без которого, она уже не видела смысла продолжать свою работу и продолжать бороться хоть за что-то.

Внедорожник ехал по открытой со всех сторон, проселочной дороге, съехать с которой в неровное поле было крайне просто. Соломон неотрывно смотрел в зеркало заднего вида, пока не понял, что там остались лишь мелкие очертания лагеря. Не прошло и часа, как он признался в любви к единственной девушке в его жизни, достойной этого и даже большего. Вопреки всем ожиданиям, вопреки рискам и гнетущей атмосфере, на удивление ему стало легко и комфортно, словно теперь он на своем месте и впереди его ждет лишь счастье. Это не было наивностью, слепыми чувствами, "бабочками в животе", скорее наоборот, он наконец нашел свое место рядом с тем самым человеком, который дарит ему веру в будущее. Незаметно для себя он улыбался, представляя, как вместе с Кристиной отправляется в путь, пока спасатели помогают раненным, готовя их к транспортировке в больницы, под присмотром Аркадия. Впервые с момента атаки, он чувствовал, что делает нечто стоящее и, наконец, благодаря этому, может отпустить прошлое и начать жить дальше.

Чуть слева от них, вдалеке, среди редких туч, Солнце уже близилось к закату, и Эрхарт впервые нарушил тишину, сопровождавшую путь последние два-три часа.

– Видишь те деревья? – Он указал на небольшое возвышение справа от дороги, метрах в ста. Соломон лишь утвердительно кивнул, разглядывая густые заросли, окруженные хаотично расставленными валунами, где-то от метра в высоту и не меньше двух в диаметре. Зона, к которой держал путь Эрхарт, резко свернув с дороги и пересекая поле, уже прилично заросшее кустами, была около пятидесяти метров в диаметре, как мог судить Соломон.

– Там спрятана система связи, которую мы использовали. Самое забавное, друг мой, что не от вас, а от кого-либо из тех, кто нам неизвестен. Организатор, хорошо это или нет, был еще тем параноиком, хоть и не плохим человеком, скажу я тебе, – Эрхарт держал приличную скорость, явно показывая своей уверенностью, что знает, куда и как ехать. Соломон не мог не отметить то, как лихо Эрхарт управлял старым внедорожником, который то и дело издавал звуки неизвестного ему происхождения. Эти машины были почти выведены из эскплуатации, и сам он на таких никогда не ездил.

– Расскажешь мне, что это за человек, который столько труда и времени вложил в это предприятие?

– Мой отец, – сухо ответил Эрхарт, приковав к себе удивленный взгляд Соломона.

– Стоило догадаться, что это семейное.