– Что? – спрашиваю я.

Приставив трубу к моему глазу, она показывает в направлении водопада, джунглей с краю, на отдаленную сторону поля. Вместо прямых, как солома, стволов видны сплетённые деревья с листьями, похожими на слоновьи уши. Там плетёная стена. Это неестественно ни для какой планеты. Интересно, сколько там людей? И когда они прибыли на планету?

– Что это по-твоему? – спрашивает она.

Должно быть, поселение. Однако не видно ни единого человека.

Неважно, что произошло, мы опоздали.

Их нет.

Вдали, из точки, куда направились дроны, появляется корабль-богомол.

– Быстро, – говорю я. – Прячемся за валуны!

Если они пролетят над головой, камни не скроют тепла наших тел, но можно хотя бы попытаться спрятаться.

Сума и я бросаемся в рощу. Я хватаю Вокси и Пушинку, а Сума берёт за руку Рыжего. Однако корабль останавливается в нескольких километрах отсюда. Он такой огромный, что кажется, сейчас выпустит шасси, словно лапы, и поднимет нас. Богомол парит на месте, не приближаясь.

– Всем оставаться на месте, пока я не скажу! – кричу я из-за камня.

Но Вокси и Пушинка льнут ко мне.

Я выглядываю. Дронов с ядом не видно. Как и шаттла, покидающего корабль, чтобы нас забрать. Вдалеке всё громче гудит стабилизатор силы тяжести корабля «Плеяд», используя гравитацию Сагана для подзарядки энергией. Точно так же, как когда мы покинули Землю. И тут я понимаю – всё кончено.

Препятствия устранены, и они уходят. Маленькая рука Вокси сжимает мои пальцы, а я в ответ – его.

Срабатывают ускорители, и корабль взлетает в гиперпространство. И с грохотом уносится всё дальше от Сагана. Интересно, вернётся ли Коллектив, когда они перенастроят кожную защиту? Или найдут другую планету и не вернутся? Я смотрю на Вокси: единственный дом, который он знал, уплывает вдаль.

– Всё в порядке, – говорю я.

Он пожимает плечами.

– Знаю.

Мы смотрим вслед кораблю. На фоне окружённой кольцами планеты сияние корабля, покидающего Саган, превращается в точку-светлячка, пока не исчезает совсем.

История Хавьера заканчивается на том корабле. В конце он знает, что я его люблю, и получает свою книгу. Его история заканчивается, как его собственная, он не часть Коллектива.

Они улетели, и мы одни. На огромной планете нас пятеро. Выбор за всех сделала я. Мне не хочется думать о том, что всё это значит. Я смотрю на Суму: по её щекам текут слёзы. Я вдруг понимаю: наверное, она считает, что её мама улетела на корабле.

– Сума! – окликаю её я, но она не отрывает глаз от корабля. – Сума, твоя мама… они уже…

– Знаю.

Сума трёт глаза рукой. Мне хочется её обнять, но она берёт Вокси и Пушинку за руки и уводит их вместе с Рыжим под навес.

Я крепко зажмуриваюсь, стараясь не думать о трупах, которых мы найдём в лагере первоприбывших. Если там вообще были люди. Яд, по идее, должен рассеяться, но я не хочу подвергать детей стрессу. Хотя всё равно придётся. Другого шанса обрести убежище нет. Мне просто нужно собраться с духом.

Я лезу в карман, и в большой палец вонзается металлический шип. Я достаю серебряный кулон и смотрю на него, потирая потускневший камень. Глаза тут же наполняются слезами, и я поднимаю голову, чтобы они не полились ручьями. Кажется, всего несколько дней назад Лита надела кулон мне на шею. И хотя звёзд у планеты Саган больше, мерцают они так же, как и в пустыне Нью-Мексико, где я лежала на чёрно-красном полосатом одеяле Литы, а моя щека покоилась у неё на груди. От дома меня отделяют миллиарды километров космоса и несчётное количество солнц и лун.

Я поднимаю кулон к небу, смотря на карликовое солнце через обсидиан. Крошечный шар слабо светится в центре. Я говорю тихо, чтобы другие не слышали:

– Лита. Ты здесь?

Слова застревают у меня в горле.

– Мне нужна помощь.

Жду.

Ничего не происходит. Не шепчет на ветру волшебный голос.

Нет запаха её духов.

Наверное, солнце здесь слишком маленькое, слишком низко висит над поверхностью, слишком холодное, чтобы магия сработала.

– Зетта-один? – зовёт Рыжий.

Я прячу кулон в карман и надёжно застегиваю его на молнию.

Приковыляв обратно к дереву, под которым они отдыхают, сажусь рядом с Пушинкой.

– Скоро найдём еду, – говорю я с весёлой улыбкой, зная, что, когда найдём, это будет скользкая варёная водоросль из озера.

Пушинка льнёт ко мне, дрожа в мокрой одежде.

Я расстёгиваю сумку. Внутри мятая одежда Хавьера. Я достаю его джинсы седьмого размера и толстовку с мультяшными героями. Подбородок у меня дрожит, и я кусаю губу. Рога у толстовки нет, но она посуше, чем одежда Пушинки. Я передаю костюм девочке, и она таращит глаза. На лице её появляется широкая улыбка, и я размышляю: наверное, Пушинка, как Хавьер и любой другой семилетний ребенок на Земле, была поклонницей мультяшной банды.

– Это тебе, – говорю я.

– Ой!

Она хватает одежду и бросается за ближайшее дерево.

Сума и я усмехаемся, слыша, как быстро Пушинка сбрасывает костюм.

С мокрым чваканьем одежда падает на землю.

Между стволами деревьев дует с запада одинокий ветерок, овевая нашу сырую кожу, покрытую мурашками. Небесные ящерки разбегаются по дуплам деревьев, ведомые инстинктом, сложившимся за тысячу лет восьмичасовых ветряных циклов.

– Спасибо, Зетта-один, – благодарит Пушинка.

– Её зовут Петра, – тихо поправляет за моей спиной Сума.

Пушинка смотрит на Суму, уперев руки в боки.

– Зетта-один – эксперт по гео…

Сума перебивает почти командирским голосом.

– Петра – сказочница.

Меня окутывает волной тепла, словно я снова в Литиных объятиях.

Я закрываю глаза и неожиданно оказываюсь за домом Литы в пустыне.

Щебетание летающих ящерок здесь, их пение на деревьях звучит, будто пение койотов в пустыне. Я даже представляю сладкий дым поленьев дерева со «слоновьими» листьями, вздымающийся в звёздное небо Сагана.

Мне слышится голос Литы:

«Расскажи о своём будущем».

В глазах у меня стоят слёзы. Во мне кипят воспоминания. Вспоминаю всех: маму, папу, Литу, Хавьера и наш дом. Бена и рассыпающуюся библиотеку из моего разума. Истории Литы и предков. Я несу их в этот мир.

Высоко вверху поднимается ветер, ветви деревьев развеваются на тёплом ветру Сагана, прямо как в пустыне Нью-Мексико. Я оглядываюсь на Рыжего, Пушинку, Вокси и Суму: они так непохожи. И ростом и цветом кожи. Какими бы разными мы ни были, мы одна семья.

Пушинка садится и обхватывает руками колени, все ещё дрожа. Рыжий держит руки на урчащем животе. Вокси смотрит на меня с надеждой, будто я могу заполнить пустоту.

На корабле Коллектив их хотя