- Ты ведь не бросаешь? Это твоя работа.

- Да. – смотрит серьезно, берет мою ладонь, сжимает в кулак, целует, потом гладит свое лицо моей рукой. – Мне очень важно, чтобы ты была рядом. Но…

- Что?

- Я боялся просить тебя об этом.

- О чем? Чтобы я поехала с тобой?

Кивает, обнимая крепче.

- Страшно, что я могу снова тебя потерять.

- Ты меня не терял… Это…

Опускаю голову, прячась у него на груди.

- Да, я знаю, Воробушек. Я…

- Не надо. Пожалуйста. – целую его плечи, шею, скулу, подбородок. Сама не могу поверить до конца в то, что он действительно рядом. Вот тут, со мной.

Он мой. Теперь навсегда.

Я надеюсь.

И верю.

Ночью нам совсем не до обсуждений будущего.

Слишком мало еще у нас настоящего. Слишком хочется быть вместе. Друг в друге. Раствориться, напиться, надышаться.

Мне кажется, что я погружаюсь в какое-то абсолютно блаженное состояние. С каждым прикосновением. С каждым поцелуем.

Это необыкновенно.

Это…

Это, наконец, по-настоящему!

- Илик…

- Что моя родная?

- Люблю тебя. Хочу, чтобы ты знал, как я тебя люблю.

Упиваюсь каждым его движением. Каждой секундой.

Хочется продлить эти мгновения, наслаждаться.

Хочется, не торопясь испытывать блаженство. Но мы каждый раз срываемся, когда уже нет сил терпеть.

- Надя…

И, конечно, мы абсолютно забываем о защите. У меня мелькает мысль о том, что надо как-то напомнить ему об этом, но тут же на смену первой мысли приходит вторая – зачем?

Нам так хорошо! И если что-то будет – пусть будет.

Я уверена, что Ильяс только обрадуется. И я тоже обрадуюсь. Я к этому готова.

Хочу родить ему девочку, чтобы у неё были такие же ореховые глаза.

Он обводит пальцем мои губы.

– О чем ты думаешь, родная?

Качаю головой улыбаясь. Не скажу! Секрет! Он заваливает меня на спину, снова оказываясь сверху.

- Ты расскажешь?

- Не-а… не буду!

- Ну хорошо, держись! Буду пытать тебя поцелуями, пока не ответишь!

И он пытает. Долго. Мучительно. Сладко.

- Воробушек, а ты помнишь наш первый поцелуй, там в клинике?

Я помню, очень хорошо помню…

- Почему ты тогда меня поцеловала? Почему не оттолкнула, не сбежала? Громозеке своему не пожаловалась?

Почему? Он еще спрашивает?

- Ты мне нравился.

- Я? Слепой инвалид с чудовищным самомнением и гадким характером?

- Девчонок вечно тянет на плохишей.

- То есть я был плохиш?

- Почему – был? Ты и сейчас плохиш. Надеюсь, Ник не в тебя пошел.

- Еще чего! Конечно, в меня! Я в детстве был пай-мальчиком. Меня же брат воспитывал. Потом Там уехал и… мать разбаловала.

- Неужели? Мама виновата?

- Сам виноват. Значит, девчонки плохишей любят?

- Ага. Надеюсь, моя дочь не будет такой дурочкой.

- Твоя до… подожди… не понял. Какая дочь? Ты… ты же не…

- Ну, теперь даже не знаю. Ты две ночи усердно над этим работал, так что…

Смотрю на него и не могу сдержаться, смеюсь над тем, в каком шоке мой горец.

- Надя… прости я… чёрт, я не подумал, то есть… я думал, что ты… ну… таблетки какие-нибудь, вы же… ты и Слава… чёрт…

- Тебе надо забыть это слово.

- Какое?

- На букву «ч». Ты слишком часто его повторяешь. Не хочу, чтобы Ник носился по детской площадке и орал – «чёрт, чёрт, чёрт». А он будет!

- Хорошо. Но… погоди, не отвлекай меня. Ты… хочешь сказать, что можешь забеременеть?

- Вообще-то могу, да. А что? Ты против? – я даже мысли такой не допускаю, если честно, но спросить ведь надо?

- Ты с ума сошла? Я… - Ильяс берет моё лицо в ладони, смотрит в глаза, пытаясь что-то в них разглядеть, - скажи только, что тебе можно, что для тебя это не опасно?

Меня накрывает, потому что я вижу, как накрывает его. Он на самом деле боится за меня. Я об этом не подумала…

- Илик, успокойся. Со мной все в порядке. Мне… мне можно. Противопоказаний нет. Да, я не могу сказать, что я абсолютно здорова. У меня бывает слабость. И я стараюсь не нервничать, но…

- Я не могу тебя потерять, малышка, прошу…

- Не потеряешь, я сильная. Правда! Если уж после того, что со мной было я сумела выносить Ника, то теперь, в нормальном состоянии мне ничего не помешает стать мамой.

Его объятия крепкие, но осторожные, нежные.

И любит он меня в очередной раз очень нежно. Ласково. Медленно.

И мне хочется почему-то плакать, возможно потому, что так хорошо…

Плакать о том времени, которое мы сами у себя украли…

Утром у нас миллион дел. Надо заехать на квартиру к Славе – мы с Ником последние пару месяцев жили там. Забрать вещи. Не все, хотя бы теплые, раз уж мы перебираемся на север.

Славы дома нет. И он не приезжал. Я пытаюсь ему дозвониться, но абонент не абонент. Переживаю.

Ильяс пытается меня успокоить, обещает, что со Славой все будет в порядке.

Но я все равно волнуюсь.

- Я хочу, чтобы он был счастлив. Он очень помог мне, и он… Он хороший.

- Воробушек, с ним все будет хорошо, не переживай! Тебе нельзя.

Я вожусь с вещами в детской, когда слышу звонок в дверь. Илик на кухне, у него какой-то важный телефонный разговор.

Открываю дверь, и первое что слышу, еще не успевая понять в чем дело:

- Надя, нам нужно с тобой серьезно поговорить. Ты уверена, что тебе действительно нужна эта свадьба?

Глава 47

Улыбаюсь, смотрю на пару, ввалившуюся в квартиру. Удивительно, что они явно забыли о своих разногласиях, объединились, как сказать, против нового врага.

- Лёня, ну что ты прямо с порога?

- Ты же мне сама сказала – сразу с главного начинать?

- Добрый день. – улыбаюсь им, жестом приглашая зайти.

- Надя… Слава с тобой? У него опять телефон выключен, не могу с утра дозвониться. У вас все в порядке? - Кира расстегивает шубку, Леонид помогает ей её снять, - Мы зайдем?

- Да, конечно. – пока не знаю, обрадуют ли их наши новости, но…

- Кир-ра! Деда! – Ник выбегает из комнаты и бросается прямо в объятия моего отчима, который реально самый лучший дед на свете. А Кира…