осталась довольна теми изменениями, что она привнесла, то скользнула в энергетические линии, заставив их на миг полыхнуть чернильной мглой и затихла, вернув мне позабытые ощущения силы.

Но лишь на миг. Теперь во мне полыхнули багряные линии, выпуская наружу запрятанный в них огонь. Он огненным столбом взвился над моим телом и ринулся в толпу, ширясь, разрастаясь, захватывая все больше пространства, заставляя людей отпрянуть. Огонь метнулся к безжизненному телу и демона и поглотил его, не оставив даже пепла. Казалось из глубины пламени доносится утробное рычание вечно голодной сущности. Вот теперь по комнате поплыла паника, некоторые ринулись к дверям, в надежде спастись, но вставшая там стеной огненная стихия спалила потерявших разум от ужаса людей, собрав свою плату с них. Испив крови, пламя вновь ринулось к моей койке и заключило в кокон, прогоняя холод, которым со со мной щедро поделилась тьма. На какое-то время, треск и рокот стихли, словно огонь присматривался к моей тушке, решая, достоин ли я стать носителем столь запредельной силы или спалить меня к чертям, пока я не натворил бед. Видимо определился, потому что нежное тепло проникло в душу мягко приникая к ней. Лаская линии, усыпляя мою бдительность, что бы резким рывком войти в них без остатка.

А затем… Мощь, всесилие, абсолютное наполнение силой. Взрывная волна как и предсказывал Дашт прокатилась по помещению сбивая с ног, тех кто остался. Чувствуя себя всемогущим, я медленно поднялся с кровати, привыкая к новому, нечеловечески сильному телу. С шорохом за спиной развернулись наполненные тьмой крылья, вырывая у присутствующих вздох восхищения.

С шелестом в мой разум попытались скользнуть грязно-серые тени чужого подчинения.

— Повинуйся мне! — ага, щаз.

Ярость кровавой пеленой нежно начала обволакивать разум, когда мои глаза остановились на ненавистном лице.

— Он не подконтролен. Убейте его, — мерзкий выродок все понял раньше остальных.

Вернув ему ненавистную мягкую улыбку, от которой меня откровенно тошнило и бросало в дрожь, скользящей походкой двинулся к целителю, чувствуя, что как никогда ранее близок к мечте сжать на человеческой шее свои руки. Сжимать, пока глаза не вылезут из орбит, а воздух не перестанет наполнять его легкие, а потом сжать до хруста, оторвать этой мерзости голову, упиваясь кровью ненавистного врага. А затем сжечь тело, чтобы даже духу от этой твари не осталось.

Внезапная боль стерла мое предвкушение и вернула крупицу разума. Обернулся, пытаясь понять откуда в меня стреляют. Бледный парнишка, сжимая в дрожащих руках огнестрел заводского производства, единственный из вооруженной братии, пришел в себя. Остальные так и валялись неряшливой кучкой, потеряв сознание от энергетической волны. Ан нет, вон зашевелились, сейчас расчухаются и будет жарко.

Адреналин ударил в голову. Как ни странно, боль от нескольких выстрелов хоть и присутствовала, но ранения я не ощутил. Осмотрел себя, ну точно, крови нигде нет. Откуда-то из-за спины на плечо вполз черный платок Тьмы и, насмешливо шурша, обернулся вокруг шеи стильным шарфом.

— Оу, мерси, — пробормотал я.

Развернулся к дверям и метнулся по длинному коридору, оставляя за спиной ненавистную комнатушку с еще более ненавистным врагом. Ну ничего, как говорят, Земля круглая — встретимся, обязательно встретимся. Коридор, еще один, где-то грохот шагов. Да где же здесь выход? Кабинеты, лаборатории. О, лестница наверх. И снова коридоры. Длинные со множеством ответвлений. Хоть бы таблички вешали или план эвакуации. Не по ГОСТу, пожарных на них нет. О, окно. Всем телом бросаюсь в него и так же отлетаю обратно. П..ц, на нормальное оборудование у них денег не хватило, а на пуленепробиваемые тонированные окна финансы нашлись? Бред какой-то.

Тьма с шеи рванулась непроглядным облаком и укрыла оконный проем, расползаясь по нему нефтяной пленкой. Преграду как корова языком слизала. Кажется я не рассчитаюсь со стихией. Кинул тело в проем, отмечая царившую за стенами ночь и подивился тому, что окно располагалось прямо на первом этаже. Бункер какой-то. Невольно возникает мысль, а может все эти опыты проводились вполне себе легально, прикрываемые правительством? Черт, если так, то я реально попал. Тогда только и остается, что валить в Шафархаад под темное крыло демонического батюшки. Развернул крылья и оттолкнувшись от земли взвился в небо. Снизу тут же ударили автоматные очереди, пытаясь пробить щит, которым меня так своевременно укрыла тьма. Отдачей меня отбрасывает еще выше и в сторону, по плечу ползет черно-багряная кровь. Значит все же пробили. И снова залп. Щит расползается рваными лоскутами, а я парой взмахов кидаю себя еще выше в небо, превращаясь в едва различимую точку с земли. Набираю разгон и старательно машу крыльями, пытаясь абстрагироваться от свинца въевшегося в тело. Мне все равно, в какую сторону лететь. Первоначальный план, пережить не лучшие времена у кого-нибудь из знакомых, пришлось отбросить, так как там меня скорее всего будут искать.

Куда и сколько я летел, не знаю. Спустился ниже только когда почувствовал, что крылья ломит и начинает сводить судорогой. Оказался у какой-то безлюдной в это время трассы и отстранено подивился тому, что ноги меня не держат. Еще пара неуверенных шагов и я просто рухнул на обочину, укрываясь крыльями….

— Вот такая она моя невеселая история, — хмыкнув, произношу я, продолжая перебирать длинные мягкие солнечные волосы. — Потом получилось еще более прозаически. По трассе где-то через час проехал Илья. Увидел невнятный куль, лежащий у самой дороги и вышел полюбопытствовать. Не побоялся затолкать в машину непонятное создание и привез меня к себе на квартиру, скрыв даже от жены, что я за существо. Ему я рассказал все как было. Хотя и не знал кому доверять. Стал усиленно изучать техники погружения в чужое сознание, контроль и защиту от него, не желая даже в теории становиться чьей-то марионеткой. Через полтора года Илья предложил мне занять место преподавателя в Универе, и я радостно согласился. Не надо думать, что я не искал этот проклятый бункер. Еще как искал, как только пришел в себя и восстановился. И даже нашел. Но целитель воспользовался форой, которую я ему невольно дал и мне удалось обнаружить там лишь голые стены. Не осталось даже клочка бумаги. Как тебе сказка?

— Ты прав совсем невесело…,- с ее губ срывается тихий голос.

— Жалеешь меня? — вырывается у меня банальнейший в такой ситуации вопрос.

— Вот еще, — фыркает она, — жалею я твоих врагов.

— О, поверь мне, не стоит. Максимум, который я могу с ними сделать — убить и выпить душу. Пытать, чувствуя себя последней мразью, превращая человека в кусок вопящего мяса, мне совершенно не хочется.