– Как ты? – спросил я у Ольги. – Никто не тревожит?

– Иногда вызывают в прокуратуру.

– Открывают новые обстоятельства дела?

– Ничего нового. Мне иногда кажется, что они движутся по кругу. Одни и те же вопросы задают.

– А больше никто не тревожит?

– А кто еще мог бы? – удивилась Ольга.

Значит, слежку отморозка она не обнаружила.

– Да, действительно, – подтвердил я. – Больше некому.

Мелькали за окном дома и машины. Ольга смотрела прямо перед собой. Как будто отгородилась от меня.

– Думаешь о чем-то неприятном, – определил я.

Она не шелохнулась, только опустила глаза. Я угадал.

– Это, оказывается, ужасно – когда тебя предают, – сказала она едва слышно после долгой паузы.

Думала о Жихареве.

– Получается, он использовал меня.

Судорожно вздохнула.

– Лучше бы тебе об этом забыть, – подсказал я.

– Ты действительно настолько циничен? Или просто пытаешься меня успокоить?

– Пытаюсь успокоить, – избрал я безопасный для себя вариант.

Кажется, она не поверила. Замкнулась и молчала всю оставшуюся дорогу. Только когда машина остановилась у подъезда ее дома, обернулась ко мне.

– Зайдешь?

– Я, наверное, придам тебе забот, – неискренне попытался отказаться я.

– Нисколько. Идем.

Вышли из машины. Пустынный двор. Никого подозрительного. Отморозок, наверное, был единственным шпиком, приставленным к Ольге.

Сейчас шпарит где-нибудь в метро. Не успел еще добраться до места назначения.

Знакомая обстановка квартиры. Легкий беспорядок в вещах.

– Ты извини, – сказала Ольга. – Мы сегодня утром так спешно собирались…

Торопливо убрала разбросанные вещи. Среди прочего – кокетливая дамская пижама. Я отвел глаза. И встретился взглядом с Высоцким. Он смотрел на меня с портрета понимающе. Мужик мужика всегда поймет, ясное дело.

– Пять минут, – сказала Ольга. – И мы будем ужинать.

Ушла на кухню, и я слышал, как гремит посуда. Через пять минут на столе появился омлет с ветчиной и овощной салат.

– Вина я тебе не предлагаю, ты за рулем.

– Налей хотя бы себе.

Согласно кивнула и достала из холодильника початую бутылку дешевого испанского вина. Налила в свой фужер.

– А теперь мне, – попросил я.

– Хитрец! – засмеялась Ольга, но подчинилась.

– За тебя! – предложил я тост.

Вино, по чести говоря, оказалось дрянным. Единственная отрада – прохладный напиток на излете жаркого дня.

– Кислое, – оценила Ольга. – Надо сказать Антону, чтобы больше такого не брал.

– Где он, кстати?

– На работе, где же еще! Он за эту свою зарплату горбатится и до девяти, и до десяти вечера. Прямо как японский служащий.

Невесело улыбнулась.

– Почему бы ему не уйти оттуда? Заработка, как я понимаю, никакого, – пытался начать разговор я.

– О чем ты говоришь? С того завода его и калачом не выманить.

– Почему?

– Трудно объяснить. Антон вообще человек сложный. Для него важен статус.

– Статус, который не подкреплен приличной зарплатой?

– Я вряд ли смогу тебе это объяснить. Вот он кандидат наук. Единственный, кстати, на всем заводе. Директор с ним за руку здоровается. В общем – фигура. И для Антона это что-то значит. Переходить туда, где он будет одним из многих, он не хочет.

– Но ведь он и без того – один из многих. Спец. Экономист. Наемный клерк.

Ольга посмотрела мне в глаза. Кажется, она и сама все прекрасно понимала. Но плохой она оказалась бы женой, если бы не попыталась вступиться за мужа.

– Для мужчины важен статус, – сказала она. – Разве не так? Должна быть высокая самооценка. И я Антона понимаю.

Она опять заглянула мне в глаза. Что-то в моем взгляде угадала, наверное.

– Ты разве со мной не согласен?

– Нет, почему же, – вяло пожал я плечами.

– Не согласен! – утвердилась в своем мнении Ольга.

Вот уж правда – нельзя юлить, разговаривая с умными женщинами.

– Извини, я не хочу это обсуждать, – попытался я увильнуть.

Я мог бы ей сказать, конечно. Мне никогда не нравились люди, которые вместо настоящих побед довольствуются мнимыми успехами. Они придумывают иллюзорный мир, в котором назначают себе непомерно завышенную цену, и им этого вполне достаточно. Они не движутся вперед, а топчутся на месте, заменяя этим топтанием настоящее движение. Им комфортно, потому что они и сами верят в свои мифические успехи, и все бы ничего, если бы это касалось только их самих. Потому что рядом с ними живут другие люди. Их родные и близкие. Которым от их мнимых успехов не достается ничего. Даже морального удовлетворения. Та же Ольга – она достойна лучшей жизни. Красива, умна, и в ней не угадывается ни капли стервозности. Но она живет в малогабаритке и ест на ужин омлет. Потому что ее мужчина считает, что он уже всего добился в жизни. Ему лично от этой жизни уже не нужно ничего. А нужно ли еще что-либо Ольге, он не удосужился спросить. И потому в ее жизни появился Жихарев. А с ним – все те неприятности, которые на Ольгу обрушились.

– Он иногда, конечно, похож на ребенка, – вдруг сказала Ольга. – На подростка, такого, знаешь, максималиста.

Смотрела в окно, как будто не со мной разговаривала, а размышляла вслух.

– Но такую позицию можно, по крайней мере, уважать.

Неожиданно улыбнулась.

– Хотя иногда это выглядит просто смешно. Я сейчас вспомнила нашу встречу выпускников. Ведь это было мальчишество чистой воды.

– Что именно?

– То, что Антон пригласил тебя. Так надевают, отправляясь на встречу, свой самый лучший костюм. Дорогие часы. Или сооружают умопомрачительную прическу. Ты только не обижайся! – спохватилась она.

– Нисколько не обижаюсь. Потому что понял это еще там, в ресторане.

– Говорю же – мальчишеское в нем часто проступает.

– Он никогда не вырастет.

– Не верю.

– Никогда! – повторил я. – Он не принимает мир, в котором живет. Обиделся на него. Замкнулся. А такие люди останавливаются в развитии. Я уже видел подобное.

Я положил свою руку на руку Ольги. Ее ладонь была маняще-теплой.

– Ты взрослее, чем он. И эта разница будет сохраняться всегда.

Мне не следовало говорить ей того, что я сейчас говорил. Но остановиться я не мог. Потому что здесь, в этих стенах, с Ольгой жил человек, который не стоил даже ее мизинца. Он сидел по утрам на этой вот кухне и пил кофе из чашки, которая сейчас стояла передо мной. Ольга варила ему кофе, как это было издавна заведено, а он в ожидании кофе скучал и думал о работе. А на кухню он приходил, поднявшись из постели. Постели, которая еще сохраняла тепло Ольгиного тела. Ольга в своей бесподобной пижамке по ночам прижималась к Антону, и, когда эта мысль приходила мне в голову, я просто сходил с ума. Представить же, что его руки ласкали вот эту бархатистую кожу, я вообще не мог. Не смел. Потому что запросто мог лишиться рассудка.