он прекрасно расположится сам. Демьян с Алисой были удивлены. Упырь даже пришёл потом в апартаменты Птицына, специально, чтобы сказать, как он поражён способностью князя договариваться со всякими опасными существами.

— После мары, безусловно, было бы странно удивляться, но всё равно поразительно, князь! С баюнами мало кто рискует общаться вот так, по-простому.

Утром баюн в своей обычной уверенной манере сказал, что воспользовался правом на отпуск, и собирается ближайшее время провести в компании новых знакомых.

— Ты, твоё благородие, явно что-то задумал, хоть и не хочешь говорить, — пояснил кот, — а я что-то в последнее время заскучал, да и не хватает какого-то веселья, радости в жизни. Так что я решил развеяться, и понаблюдать, что ты будешь делать. Не переживай, мешать не стану. Слово! Даже, наоборот, помогу, если покажется, что вы где-то напортачили, как обычно двуногие делают!

Валерка решил покориться неизбежному. Не драться же с ним? К тому же слово дал не мешать. На тёмной стороне обещания пока не утратили свою силу так сильно, как в верхнем мире. Честному слову пока можно доверять, так что Птицын со спокойной душой отправился спать.

Спокойно продрыхнуть всю ночь не получилось. Птицын проснулся от какого-то отдалённого грохота и низкого, утробного гула, который пробирал до самых печёнок. Как будто электричка метро вот-вот проедет прямо рядом с кроватью. Последние несколько дней научили Валерку не раскачиваться долго после неожиданного пробуждения, так что он рванул на звук, даже не успев одеться. Выскочил в общий зал, и обнаружил презабавную картину — Баюн висел где-то под потолком, уцепившись за декоративную лепнину, а на полу под ним, старательно размахивая хвостом из стороны в сторону, и вывалив язык, стоял Полкан, и время от времени пытался подпрыгнуть повыше.

— Чёрт! — сообразил Валерка, — Полкан, фу! Борис, извини, пожалуйста, я забыл предупредить…

В зал, почти одновременно с Валеркой, вбежали остальные соклановцы. Немая сцена длилась всего пару секунд — кот мягко спрыгнул к неожидавшему такого псу, прямо перед мордой. Полкан попятился.

— Вот же глупая скотина! — прокомментировал баюн. — Это я должен извиниться. Спросонья действовал на инстинктах. Пробудился оттого, что мне в бок пёсий нос тыкается, ну я и занял самую высокую точку, и только потом окончательно пришёл в себя.

— А что это так гудело? — недоумевающее спросил Валерка.

— Это я, кхм, рычал так, — смущённо пояснил Борис. Ему, кажется, вообще было ужасно неловко. — Эх, блохастый! Опозорил меня перед новыми знакомыми!

Полкан явно не слишком понимал, что это за странная кошка, почему она говорит, и, главное, почему так укоризненно. Пёс осторожно подошёл к баюну, понюхал его, и снова озадаченно фыркнул.

— Господа, у нас серьёзная конфронтация со всем городом. Завтра мы должны исполнить сложный и крайне ненадёжный план. А вы тут балаган устраиваете! — подытожила случившееся Алиса. — Должна отметить, у нас совершенно несерьёзный клан!

Птицын не выдержал и расхохотался. Больше ночью происшествий не было.

Глава 28

Которая про управляющего Налима

День у его сиятельства Налима начинался просто превосходно. Как и всегда. Он проснулся от мягкого массажа ступней, который ему делала одна человечка за то, что он позволял её мужу работать дворником. У этой человечки очень нежные руки — как раз для его ступней, это он сразу заметил. Собственно, именно поэтому и издал распоряжение, что инвалиды не имеют права осуществлять уборку улиц, дабы своим видом не нарушать покой честных граждан. Раньше-то тот мужик всё охотой пробавлялся, да в нижегородских лесах это опасное занятие. Не для полукровок слабых.

Дождавшись, когда сон окончательно покинет голову, Налим прогнал пяточницу, и вылез из просторного бассейна, в котором предпочитал спать. Он давно уже на суше, но как можно отказать себе в удовольствии поспать в тихой, тёплой водичке? Тем более, есть, кому подливать среди ночи кипяточка, чтобы не остывало. Хорошо, когда так много прислуги. Хорошо, когда такая жизнь — навсегда. Кому-то, может быть, она показалась бы скучной. Налим был искренне уверен — так может подумать только тот, кто завидует его счастью. «Они называют мои владения болотом, — подумал водяной. — А что плохого в болоте? Тепло. Влажно. В болоте плохо только лягушкам, а тем, кто их ест — очень даже хорошо. Тем более что у нас тоже, порой, случаются яркие события!» Налим даже зажмурился от удовольствия, вспоминая покрасневшую физиономию того глупца. Заявился в его кабинет, такой гордый, такой свирепый. Как забавно было его окорачивать. И вот он уже несёт дорогие безделицы. И вот он готов отдать свою самочку на потеху. Лишь бы он, Налим, позволил этому дурачку прислуживать себе. Водяной позволил прислуге надеть на себя костюм, и даже никого не ударил — у него уже который день было прекрасное настроение.

Как же всё-таки приятно! Целый проводник будет у него на посылках. Конечно, он ещё попытается взбрыкнуть, и не раз. Но так даже интереснее. Самое главное Налим уже сделал. А русалки всё-таки полные дуры, не зря он про них плохо думал. Пришли к нему на поклон, потому что сами не смогли окоротить какого-то лопуха — ну разве не смешно? Ему-то даже делать почти ничего не пришлось. Только поставить мальчика в безвыходное положение — и вот, он уже готов на всё. И теперь ему, Налиму, должны и русалки. Этак, возможно, получится и их поставить к себе на службу. А там и весь город будет готов упасть в его заботливые объятья. Берендеи, конечно, сильны, но когда-нибудь и они ошибутся, а его сила теперь станет гораздо больше. С помощью проводника он склонит сначала русалок, потом всех остальных, а когда берендеи останутся одни, у них просто не останется другого выхода. Налим представил, как сам величавый медведь униженно просит что-то у презираемого прежде управляющего. Жалкого водяного, потерявшего власть над рекой. Налима затрясло от удовольствия — так прекрасна была эта фантазия. Какой же всё-таки этот проводник дурачок. Для него действительно ценны эти игрушки. Та, которая показывает смешные истории, и та, у которой миленький пушистый хвостик. Для него это важно. Он никогда не поймёт — эти удовольствия лишь бледная, прозрачная тень по сравнению с наслаждением, которое даёт настоящая власть.

Налим не спеша вышел из дома. Завтракать он предпочитал в Вороньем насесте. Дома — только ужин. Коляска уже ждала — он слышал, что у извозчиков есть специальная очередь, и они точно знают, кто должен везти его сегодня. Слышал, что возможность пропустить свою очередь подвозить управляющего стоит довольно дорого среди них. Ничего удивительного. Если желаешь, чтобы твоя власть была незыблема, ты должен тщательно следить, чтобы тебя боялись и ненавидели. Ведь ненависть порождает бессилие. Цари там, в столице, стараются окружать себя сильными соратниками. В результате по пальцам можно посчитать, сколько из них умерло своей смертью за последние две тысячи лет. Нет. Власть — она не в силе. Власть — она в слабости.

Извозчик, увидев клиента, выскочил с облучка, оббежал сани, и поставил специальную скамеечку, чтобы водяному было удобнее взобраться в кресло. Самый трудный момент за день — взобраться в сани. Летом попроще, потому что летом на нём нет тяжёлой, тёплой шубы, нет очков, плотно закрывающих лицо, нет тяжёлой шапки и больших двойных валенок, в которых между слоями войлока вставлен стальной футляр с горячими углями. Да, природа неблагосклонна к хладнокровным существам. Природа сделала теплокровных существ, и теперь бедному водяному приходится под них подстраиваться. Налим не поленился, отвесил извозчику пинка, чтобы отогнать неприятную мысль. Извозчик, неуклюже повозившись на снегу, поспешно вскочил, начал кланяться и просить прощения. Подёрнувшееся, было, рябью неудовольствия настроение вновь стало безмятежно-счастливым. Ничего. Какой толк иметь возможность ходить зимой без шапки и в лёгком полушубке, если тебя всё равно попирает ногами тот, кто такой возможности не имеет?

Налим уселся в санях и дополнительно накрылся тёплым одеялом. Прошлую зиму он нанимал специальную, тёплую карету, а в эту решил отказаться. В закрытой карете его не видят жители, а это неправильно. Жители должны регулярно видеть хозяина.