Однако же госпожа Левренская довольно заулыбалась и смущенно зарделась.

– Благодарю, ваше сиятельство. Итак, из немногочисленных претендентов я выбрала господина барона. Теперь, спустя годы, я осознаю, что сделала далеко не самый лучший выбор. Но тогда мне не хватало опыта. Впрочем, вскоре я поняла, что барон глуп, как и все мужчины… Простите, ваше сиятельство, к вам это высказывание, разумеется, не относится.

Эгон ни капли ей не поверил. И сейчас, глядя на расплывшуюся тушу, вещающую о глупости мужчин, с ужасом подумал о том, что ему тоже когда-нибудь придется жениться. Причем чем скорее, тем лучше: наследник графству был необходим. Разумеется, у Эгона имелись какие-то дальние родственники, которые могли бы после его смерти претендовать на земли и титул, но сама мысль о том, что его владения отойдут дальней родне, коробила Эгона. Но вот как же выбрать себе жену и не вляпаться в такое вот… такую вот Юту?

– Впрочем, даже с дорогим Джакобом вполне можно мирно сосуществовать, – продолжала вещать баронесса. – Надо только соблюдать кое-какие правила. Во-первых, муж всегда должен полагать, что именно он – глава семьи. Пусть себе тешится, главное, чтобы не лез в жизнь супруги. Во-вторых, своего всегда можно добиться, изобразив равнодушие к тому, что тебе требуется на самом деле. Если бы Джакоб знал, сколь сильно я увлечена романтическими историями, он непременно попробовал бы запретить мне их читать. Просто так, чтобы показать, кто главный. Но он полагал, что романы развлекают меня наравне с вышивкой и молитвами. Глупец! Под пяльцами у меня всегда пряталась книга, да и в молельне я держала томик под подушечкой, на которую опиралась коленями при молитве. Сам Джакоб молельню посещал не слишком часто, но меня полагал набожной. А я там отдыхала и от него, и от тех шумных девиц, что он притащил в наш замок. Правда, Эрна не доставляла мне особых хлопот, но вот Леона…

"Кошмар какой-то! – думал граф. – И как выбрать девушку, чтобы со временем она не превратилась в такое вот чудовище? Право слово, его светлости даже повезло. Я и сам согласен уже жениться на драконе. Все лучше, чем такая вот змея в патоке".

– Но к чему вы ведете, госпожа баронесса? – не выдержал он все-таки. – Желаете пересказать мне всю свою жизнь?

– Нет, что вы, ваше сиятельство. Я как раз подошла к самому важному вопросу. Видите ли, милый Джакоб отличался некоторой скаредностью. Я тоже полагаю излишние траты неразумными, но вот иногда… временами…

– Вам нужны деньги, – прямо заявил граф.

– Да, ваше сиятельство, вы весьма проницательны. Понимаете, я брала из тайника время от времени парочку монет. Или не совсем парочку, но это неважно. К счастью, Джакоб делал записи, не слишком полагаясь на память. А я хорошо изучила его почерк. Меня в родительском доме обучали каллиграфии, ваше сиятельство. Папенькина причуда, однако же она мне пригодилась.

– И вы подделывали подпись супруга, – резюмировал граф.

– Но куда же мне было деваться, ваше сиятельство? Тем более, что дорогому Джакобу я принесла немалое приданое в свое время.

Эгона передернуло от отвращения.

– Простите, госпожа баронесса, – холодно произнес он, – но не могли бы вы пояснить, к чему был весь этот рассказ?

Госпожа Левренская уставилась на него небольшими круглыми глазами.

– Как, ваше сиятельство, разве вы не поняли? Вдовья доля…

– Бумаги, ревизия, – дополнил Эгон. – Вы испугались, что ваш обман вскроется.

Баронесса улыбнулась. Если бы жабы могли улыбаться, то их улыбки выглядели бы именно так.

– Не совсем, ваше сиятельство. Вы – человек разумный. Куда умнее прочих рыцарей, годных лишь на то, чтобы колошматить друг друга на турнирах да слагать бессмысленные слащавые вирши. И я хочу предложить вам сделку.

Граф пропустил мимо ушей весьма сомнительный комплимент и сразу же перешел к самой сути дела:

– Какого рода сделку?

– Как приятно иметь дело с практичным человеком! – восхитилась баронесса. – Денежную, само собой. Увеличить те доли, которые должны достаться вдове и сюзерену. Подумайте сами: негодные девчонки сгинули невесть где, следовательно, приданое им не понадобится. Храм тоже не оскудеет, если ему достанется чуть меньше обещанного. Да и те дальние родственники дорогого Джакоба, что вправе претендовать на наследство, понятия не имеют, сколько золота у него было. А мы им скажем, что господин барон находился на грани разорения. Ваш секретарь состряпает нужные бумаги, а я их подпишу вместо Джакоба.

Когда граф понял, что именно ему предлагают, его чуть не хватил удар. Эгон не смог даже заорать, как бы ему того ни хотелось. Все, что у него получилось – выдавить из себя хриплое:

– Вон!

Но вид его, должно быть, стал столь страшен в этот момент, что баронесса переменилась в лице и с неожиданной для ее комплекции ловкостью подскочила из кресла и шмыгнула за дверь. А граф подумал, что он, доведись ему оказаться на месте барона, и сам сбежал бы от такой женушки хоть на край света.

– Надо разобраться, – настойчиво повторял барон Левренский. – Непременно надо.

– Но как? – уныло спросил Годерик.

Руперт продолжал выводить рулады, и Джакоб с трудом подавил уже становившееся привычным раздражение. Ну почему виконт вечно влипает во всяческие неприятности? О том, что он и сам составляет компанию виконту, барон предпочел не вспоминать.

– Думай, Джакоб, думай, – пробормотал он себе под нос. – Не хватало только оказаться в темнице по подозрению в похищении или, не приведи боги, умервщлении градоправителя. Нет-нет, только не это.

– Вы полагаете, что нас могут обвинить в убийстве господина Ральфа? – севшим от ужаса голосом спросил Годерик.

Глаза его забавно округлились, придав ему сходство с филином. В другое время барон посмеялся бы над столь удачно пришедшим в голову сравнением, но только не теперь, когда над этой самой головой зависла столь грозная опасность.

– Конечно же, могут. С кем уехал градоправитель? С нами. Кто последним видел его живым? Опять же мы. Стало быть, мы с ним и разделались.

– Но зачем нам убивать господина Ральфа? – сипло спросил Годерик.

– Какая разница. Главное, что мы под подозрением. Кстати! А если сказать, что он вовсе не поехал с нами?

– Его охрана видела, – робко напомнил дядя Агидиуса.

– Ну и что? Врут все охранники! Сами потеряли где-то своего хозяина, а на нас сваливают свою вину.

Годерик задумался, а потом с сожалением произнес:

– Не выйдет. Люси и Софи тоже видели, как он залазил в мою карету.

– Кто? – язвительно переспросил Джакоб. – Люси? Софи? Гулящие девки? Продажные дешевки? И кто им поверит? Когда это слово шлюхи стоило слова благородного мужа?

– Не знаю, – с сомнением протянул Годерик. – Может, лучше припомним, куда мы дели господина Ральфа.