чья рука проникла тебе в трусики, а позже буду первым мужчиной, который сделает с тобой другие вещи.

Да, он знал.

О, боже.

Я снова закрыла глаза и опустила голову, неуверенная, то ли смущаться, то ли, — судя по его нежным, тихим, но прямым словам, — не смущаться, когда его теплая ладонь обвила мою шею сзади.

Я почувствовала на макушке его губы, которые прошептали мне в волосы:

— Фэй, дорогая, я хочу, чтобы ты это услышала и поняла: то, что ты только что дала мне, было самой прекрасной вещью, которую я когда-либо получал за… всю… свою… жизнь. То, что ты мне дашь потом, будет еще прекраснее, и я знаю это не только из того, что я получил сейчас, но и из того, что знаю о тебе. Ты со мной в безопасности в любое время и в любом месте. Но в любое время и в любом месте со мной, самое безопасное место здесь, в моей постели. Тебе никогда не придется смущаться. Ты можешь задавать вопросы. Можешь реагировать, как пожелаешь. Можешь быть той, кем ты являешься. Если я делаю что-то, что тебе не нравится, ты можешь остановить меня. В этой постели никогда не случится ничего такого, из-за чего ты испытаешь дискомфорт. Клянусь, детка. Здесь ты в безопасности, и так будет всегда.

Эти слова были потрясающими.

Но все же.

Судорожно вздохнув, я открыла глаза и адресовала неуверенный вопрос его горлу:

— Ты не думаешь, что я… то есть, что у меня нет… эм…

— Нет, — прервал он твердо:

— Но в моем возрасте то, что я…

— Нет, Фэй.

Я сделала еще один прерывистый вдох и прошептала:

— Правда?

Его пальцы нежно сжали мою шею. Я прочитала его сообщение и сделала еще один прерывистый вдох, прежде чем дать ему то, о чем он невербально просил: откинула голову назад.

Он уже склонял голову вниз, и сразу же поймал мой взгляд.

Я тут же закусила нижнюю губу. Его взгляд скользнул к моему рту, прежде чем вернуться к глазам.

— Ты меня не услышала, а значит, не поняла, — мягко сказал он.

Я отпустила губу и промычала:

— Ммм…

Чейз опустил голову ниже, коснулся моих губ и отстранился на полдюйма, прежде чем прошептать:

— Детка, отдай ты это кому-то другому, оно не стало бы моим. Теперь оно мое. Никто и никогда не сможет обладать этим. Оно навсегда мое. И мне это нравится. Я думаю, это прекрасно. Так что я абсолютно не думаю, что милая, хорошенькая, застенчивая городская библиотекарша, которая хранила это так долго, как ты, а потом отдала мне, может быть кем-то иным, кроме как не чертовым идеалом.

По серьезному тону и такой же теплоте в его глазах я могла сказать, что он говорил абсолютную правду. Обо всем.

Каждым своим словом.

И поэтому я улыбнулась.

Его глаза опустились на мои губы, прежде чем медленно закрыться. То теплое откровение, которое я увидела за пиццей и глубоким разговором на нашем первом свидании, отразилось в его красивых чертах, прежде чем Чейз сделал то, что сделал тем ыечером. С закрытыми глазами он наклонил голову вперед, касаясь лбом моего лба.

— Чейз, — прошептала я, и увидела, как его глаза открылись, а голова запрокинулась.

Затем он объявил:

— Пора тебя покормить.

Я моргнула. Он сделал движение, будто собирался меня оставить, но мои руки сжались вокруг него.

— Чейз, — снова позвала я, он замер и посмотрел на меня.

Затем меня поразило кое-что еще, и, поскольку я привлекла его внимание, мне пришлось что-то сказать об этом.

Так я и сделала, но не нормальными словами, а бормотанием.

— Я… э-э, ну… знаешь… м-м-м… а ты? — торопливо закончила я.

Его черты прояснились, и именно тогда он улыбнулся.

Это был новый тип улыбки. Порочный.

А еще чертовски сексуальный.

О, боже.

Затем он тихо сказал:

— Милая, я недавно проник тебе в трусики, насколько реально ты оцениваешь свои силы принять меня сейчас?

— Реально?

— Реально.

Я не знала ответа на этот вопрос.

Но он говорил, что в этой постели я в безопасности, и с тех пор как Чейз перестал посылать смешанные сигналы, я всегда чувствовала себя рядом с ним в безопасности.

Поэтому предложила:

— Скажи мне.

Его порочная улыбка теперь окрасилась весельем. Он частично навалился на меня, так что у меня не оставалось выбора, кроме как лечь на спину. Вытащив из-под меня одну руку, он оперся на предплечье в матрас рядом со мной.

Затем посмотрел на меня, наклонился ближе и мягко сказал:

— Позже, я сделаю для тебя все, и не торопясь. Брошу все силы, чтобы дать тебе все необходимое и подготовить тебя к себе. Не знаю, заботишься ли ты о себе так, как я только что это сделал. Если нет, то у меня не будет времени подготовить тебя и для тебя все может закончиться быстро. Теперь, — уголки его губ приподнялись, — ты в порядке. Это даст мне необходимое время. И тебе снова будет хорошо, и мне тоже.

Ладно, возможно, я не была готова к такой реальности. Я поняла это по тому, как тепло прилило к моим щекам.

Тем не менее, я пробормотала:

— О. Ладно.

Чейз усмехнулся, и я поняла, что он не упустил моего румянца. Наклонившись, он чмокнул меня в губы, снова отстранился и прошептал:

— Мы поработаем над откровенными разговорами о сексе.

Это казалось хорошей идеей.

— Буду признательна, — прошептала я в ответ.

Тело Чейза слегка дрогнуло от смеха. Но у меня не было возможности прочувствовать это, потому что он скатился с постели, а затем потянул меня за собой и поставил на ноги.

Именно в этот момент я поняла, что мои джинсы расстегнуты, и на мне нет ничего, кроме изумрудно-зеленого атласного бюстгальтера с полукруглыми чашечками с маленькими узкими диагональными сборками на них и крошечной окантовкой из голубовато-серого кружева.

Чейз наклонился за моей футболкой, и я быстро потянулась к ширинке джинсов.

Выпрямившись, он протянул мне футболку, а его взгляд остановился на моем бюсте, и остался там, пока я возилась с молнией.

— Возьми футболку, я застегну, — приказал он, притягивая меня к себе за пояс свободной рукой, не держащей футболку.

Я закусила губу, взяла футболку и начала ее натягивать.

Она была у меня над головой, когда Чейз застегнул мне пуговицу и теперь принялся за ремень, пробормотав:

— Когда мы перейдем к откровенному разговору, я точно скажу тебе, что думаю о твоем лифчике.

О, мой fraking бог.

Что же, приятно знать, что лифчик оказался стоящей