Бумага была толстой, хрустящей и выглядела дорого. Я раскрыла листок. Когда глаза забегали по строчкам, у меня открылся рот.

После всего, что видела и слышала за все эти годы, я редко удивляюсь, но тогда у меня ненадолго перехватило дыхание.

Это было письмо от Кабинета министров, и оно начиналось словами: «Премьер-министр просил меня сообщить вам строго конфиденциально…»

Черт возьми. Я продолжила чтение. Мои пальцы дрожали.

«Он предлагает представить ваше имя Королеве».

Королеве!

«Он рекомендует Ее Величеству милостиво подтвердить ваше включение в почетный список 2012 года на вручение Ордена Британской империи за вашу работу в тюремной службе».

Не может быть! Как это возможно? Я ведь просто выполняла свою работу. Стояла в коридоре квартиры, дрожа всем телом. Перечитала письмо. Мисс Ванесса Фрейк.

Еще раз. Мисс Ванесса Фрейк. Это я, это действительно я.

Наконец придя в себя, достала мобильный из кармана. Мне нужно было рассказать Джу. Хотя они с Энни-Мэй сейчас ехали на поезде на встречу со мной, я не могла ждать ни секунды.

Я услышала стук колес, когда она сняла трубку. Джу звучала устало и недовольно. Дорога до Лондона так влияет на людей.

– Ты сидишь? – спросила я, готовя ее к новости.

– Нет, были только стоячие места, – фыркнула она.

Я надеялась, что моя новость поднимет ей настроение.

– Ты не поверишь! – сказала я и сделала эффектную паузу.

– Что случилось? – снова вздохнула Джу.

– Меня представили к Ордену Британской империи.

Последовала трехсекундная пауза, после которой раздался пронзительный радостный крик, оглушивший весь вагон.

Ожидая на парковке железнодорожного вокзала Джу и Энни-Мэй, я позвонила маме. Снова задрожали пальцы, когда прижала трубку к уху. Мне всегда больше всего на свете хотелось, чтобы мама гордилась мной, поэтому мои эмоции зависели от ее реакции на эту новость. Мама никогда не умела выражать свои чувства: очень любит меня, но сдержана в словах. Она изменила свое изначально негативное мнение о тюремной службе, видя, как сильно я люблю свою работу и как моя карьера набирает обороты. Мама всегда поздравляла меня с повышениями, но, честно говоря, она никогда не хвасталась этим. Полагаю, ее больше всего беспокоило то, как редко мы видимся, поскольку я всегда была занята работой.

Телефон продолжал звонить.

– Давай же, мам, – бормотала я, не вешая трубку. Это был результат моей работы.

– Привет, дорогая! – наконец ответила она. – Я не знала, где я оставила телефон. Слышала, как он звонит, но…

Я ее перебила, будучи не в силах больше ждать.

– Мам, меня представили к Ордену Британской империи за заслуги в тюремной службе.

Как и Джу, она переваривала мои слова во время долгой паузы.

– Прости, дорогая, ты не могла бы повторить?

– Мне вручат Орден Британской империи!

Я не ожидала, что она закричит. Думала, что просто ответит: «Молодец!» Я удивилась второй раз за день.

– Всегда знала, что в тебе есть что-то особенное, – сказала она прерывисто из-за слез.

– Да? – Мои глаза тоже внезапно наполнились слезами.

– Конечно! Ты всегда была особенной. Ты выделялась из толпы. Я знала, что ты добьешься успеха в любом деле, в которое вложишь душу.

– Правда? – Слова застряли у меня в горле. Лобовое стекло запотело от моих эмоций.

– Я невероятно горжусь тобой.

У меня по лицу текли слезы.

– Спасибо, мам.

Я протерла кружок в запотевшем окне, чтобы не пропустить Джу. Вот они вышли из здания вокзала с Энни-Мэй, сжимавшей в руках розу, купленную по дороге. Не думаю, что смогу вспомнить момент, когда я чувствовала себя более счастливой и любимой.

31. Не облажайся с реверансом

Букингемский дворец, 16 февраля 2012 года

– Ни за что! – сказала я, глядя на гигантские трусы, которые Джу держала передо мной. – Я не стану их надевать.

Джу купила мне утягивающие трусы в дорогом магазине нижнего белья «Ригби энд Пеллер», который по иронии судьбы когда-то продавал корсеты королеве. Я надеялась, что Джу забыла о своей покупке, но мне не повезло.

– Просто примерь их, – сказала она с улыбкой.

– Хорошо, примерю, – простонала я.

Я должна была надеть их под черный костюм, который сшила на заказ специально перед королевским приемом. Неделями размышляла над тем, стоит ли мне надеть платье. Думаю, я за всю жизнь ни разу не надевала платья. Они были не для меня, а мне хотелось быть самой собой. Кроме того, мысль о том, что придется купить подходящие туфли, шляпу и сумку, вселяла в меня ужас. Мне хватало стресса от выбора рубашки каждое утро.

Я вышла к ней, держа руки на животе.

– Мне кажется, они на три размера меньше, – сказала я.

– Они и должны быть такими.

– Да я в них дышать не могу!

– Послушай! – сказала Джу мягко. – Надень их только сегодня, всего на день. Они утягивают тебя в нужных местах и помогают держать спину прямо. Благодаря им ты выглядишь соответствующе.

Не знаю как, но Джу убедила меня оставить их. Я слишком нервничала, чтобы спорить с ней.

Бо́льшую часть ночи я ворочалась, переживая перед важным днем в Букингемском дворце. Опоздание – это один из моих главных страхов. Я всегда и везде прихожу заранее, и мой мозг начальницы не мог переключиться. Прокручивала в голове все худшие сценарии и продумывала соответствующий план действий в каждом из них.

Что, если такси не приедет вовремя? Что, если мы застрянем в пробке? Что, если мы что-то забудем и нам придется возвращаться? Нам нужно было быть во дворце ровно в 09:00.

Скажем так, у меня всегда был реактивный кишечник. Когда я нервничаю, в нем все бурлит, и это ощущение усиливалось под сдавливающей лайкрой.

Нужно было закурить.

Я стала значительно меньше курить с тех пор, как познакомилась с Джу, и не хотела, чтобы Энни-Мэй дышала сигаретным дымом. Тот день стал исключением. В ожидании такси я курила и шагала. Ходила по тротуару взад и вперед.

– Успокойся, все будет хорошо, – сказала Джу, выходя из квартиры.

Она нарядилась для визита во дворец и великолепно выглядела в платье цвета фуксии от «Л. К. Беннетт». Джу подобрала сумочку и туфли точно в цвет. Она купила Энни-Мэй ее первое дизайнерское платье из детской линейки «Дольче энд Габбана». На нем был черно-белый газетный принт, который отлично подходил ее дерзкому стилю и уверенной в себе личности. Мама Джу была с нами, и она тоже нарядилась.

– Легко сказать! – ответила я, глубоко затягиваясь и вдыхая никотин в легкие.

Я продолжила ходить из стороны в сторону и случайно задела Джу.

– Ой, извини.

– Ничего страшного, но тебе нужно успокоиться.

Я снова зашагала, глубоко засунув одну руку в карман.

– Где же такси? – пробормотала я. Как только это сказала, раздался оглушительный крик.

– Мама! Мама! Ты горишь!

Я развернулась на каблуках и увидела визжащую Энни-Мэй и дым, поднимающийся над меховой накидкой Джу, старинной реликвией ее мамы. Должно быть, я задела ее концом сигареты.

– Черт возьми! – воскликнула я, подскакивая к Джу и начиная отчаянно хлопать по накидке. Энни-Мэй