Я сглотнула подступивший к горлу ком. Хотела хоть как-то утешить Агфара, но не находила слов. Видела, что он на грани. Отчаялся. Говорил и не мог остановиться.

— Прости, мышка. Надеюсь, ты понимаешь, чего я добивался?

У меня не нашлось ответа. А граф все гладил мои волосы, поправлял их, проводил пальцами по щекам, скользил взглядом по лицу. Морщился.

— Да, нужно было рассказать про Безгласых. Тогда бы я потерял всякую надежду. Не представился бы Лиору твоим кузеном и не сказал бы, что ты в нем души не чаешь. Не посоветовал бы действовать решительнее. Не давил бы в себе гордость, ревность, неприятие своих же поступков. Я люблю тебя, мышка. И уже готов был на все, чтобы ты осталась.

— Агфар… — слеза скатилась по моей щеке.

Он вытер мокрую дорожку, нахмурился. Порывисто обнял и ловко пересадил меня на сидение рядом с собой. А к горлу уже подступали рыдания. Не из-за его поступка! Просто я осознала, что действовала неправильно, должна была открыть правду не в последний момент — раньше. Чтобы не доводить его до исступления. Чтобы не замечать сейчас в каждом движении и слове его душевные муки. Агфар уже прощался. Вот так, прижимая меня к себе, сминая мои плечи, поглаживая волосы. Я чувствовала его состояние: беспомощность, пустоту и чувство обреченности. Прошла когда-то через такое. Тогда не хотела принимать открывшуюся правду, но потом смирилась. И граф сможет.

— Так кто из вашей семьи заключил сделку? — могильным голосом заговорил мужчина. — Подозреваю, раз у тебя есть метка, значит, есть и эши. Если присутствует дар, то матери нет. Где сейчас твоя мачеха?

— Не надо, — покачала я головой и уткнулась носом в его плечо. — Уже ничего не изменить, а месть не поможет.

— Не сказал бы.

— Агфар, прошу, — отстранилась я, чтобы заглянуть в голубые глаза. — У нее семеро детей. Представь, как им будет без матери. Да, она продала меня за то, чтобы родить их, но это не значит, что сейчас нужно ей мстить. Что жизнь одного против испорченных судеб нескольких?

Брови графа сошлись на переносице.

— Не нужно, пожалуйста.

— Не считаешь, что за все нужно платить?

— Не всем.

— Всем!

— Отец и так отправил ее в храм Айны. Заставил прислуживать Богине, которую Найрита не почитает. Сказал, что если ей будет дарована эши, чтобы обменяла потом у Безгласых себя на меня. Не это ли наказание?

— Ты слышишь себя со стороны?

Я высвободилась из рук Агфара. Не имела сейчас ни малейшего желания говорить о мачехе. Да, защищала ее, так как не хотела, чтобы по итогу пострадали мои родные.

— А куда смотрел Эдвард? Что он сделал, когда узнал о сделке.

— Искал, как ее расторгнуть, но ничего не нашел. Недавно получил известие, что встречался случай замены одного одаренного эши человека на другого.

— Все? — от резкости графа у меня свело зубы.

— А что еще нужно? Папа вообще лучший, не надо его ни в чем винить! Он любит меня и готов на многое…

— Я почувствовал на себе его упертый характер. Но почему-то тебя он не уберег.

Я охнула. Уже собралась возмутиться, как граф подался вперед и коснулся губами моего виска.

— Мне непонятно, каким нужно быть человеком, чтобы пойти на подобное. Мачеха продала тебя. Ее действия возмутительны. Я не знаю, как она себя вела после, но на месте твоего отца убил бы такую женщину.

— Агфар, какой ужас, — запротестовала я, вновь пытаясь вырваться из объятий мужчины, но оказалась еще сильнее прижата к его груди.

— И ты защищаешь ее. Оправдываешь! Набиваешь цену. Будто она чем-то лучше тебя.

— А так и есть.

— Нет! — окончательно разозлился Агфар. Больно сжал мое плечо, протяжно выдохнул, успокаиваясь. — Еще скажи, что ты понимаешь поступок Илинаи.

— Конечно. Сложно представить, как бы я себя вела на ее месте. Ты ведь привел в дом другую женщину!

— Да что с тобой не так?! — поразился граф и посмотрел на меня другими глазами.

— Разве? — не согласилась я. — Все со мной нормально! Я восемнадцать лет жила, мечтая о светлом будущем, а потом узнала о поступке Найриты. Месяц плакала в своей комнате, пока не поняла, что все безнадежно. Меня продали, как скот, чтобы получить товар ценнее. Обменяли на нормальных детей, без дара, которые проживут до глубокой старости, продолжат род, дело отца, помогут ему в торговле, прославят наше имя. А что было уготовано мне? Стать разменной монетой, чтобы какому-то лорду или графу сделать наследника? Я с детства обречена на смерть. Я поняла это, лишь запершись в комнате. Хотела бежать, начать бороться, отказаться от выплаты долга, отстаивать себя, чтобы хотя бы мечтать. Но меня лишили самого права выбора! Даже ты в храме не спросил моего согласия. Указал, что так должно быть. Ты был наглядным примером того, что я ничего не стою. Мусор, на который не зря потратили время. Да, я не сказала про Безгласых, потому что не хотела снова оправдываться, кого-нибудь защищать, боялась, что ты отвернешься. Я безнадежно испорчена. Жертва! — с омерзением воскликнула я и смахнула проклятые слезы. — Стала ею, потому что руки опустились. Хотела насладиться последними днями, но не смогла даже убежать от тебя. Рассказать о настоящих чувствах? Я ненавижу всех! Вру даже самой себе, потому что неправильно ненавидеть братьев и сестер. Ненавижу Найриту, отца, тебя!

— Мышка, — нахмурился Агфар и попытался притянуть к себе, чтобы успокоить, но я не позволила.

— Ненавижу, потому что я уйду, а вы останетесь жить. Без меня! Будто и не было никакой Лисаи! Ненавижу, потому что люблю вас всех, потому что не могу представить, как с вами можно расстаться. Да, оправдываю, так как не хочу ненавидеть и пускать в свое сердце это ужасное чувство. Но по ночам, когда никого рядом нет, проклинаю каждого человека. Я не рассказала про Безгласых, потому что не доверяла. Ты, как и многие другие, отвернешься, стоит увидеть свою выгоду. Агфар, ты даже свою жену отгородил от себя ради лифары. Так почему я должна была открыться? Стоит найти девушку с твоим знаком Пары, и ты увяжешься за ней, потому что она предназначена тебе судьбой. И это не твой выбор, а эши. Я не верю в Айну, ибо без нее наша жизнь была бы в разы лучше. Без нее не проявился бы мой дар. Меня растила бы мать. А мачеха не продала бы девочку, которую отец любил больше, чем ее, монстрам во служение!

— Так ты любишь меня или ненавидишь? — прищурился Агфар.

— Люблю, — разрыдалась я окончательно и обняла графа.

— Покажи свою эши, — прошептал мне на ухо Агфар.

Прошло несколько часов после довольно сложного разговора. Мы успели посидеть в тишине и просто насладиться друг другом. Казалось, своей пылкой речью я скинула сдерживающие меня оковы. Будто обрела возможность дышать. Впервые выговорилась. Не просто открылась, но и призналась самой себе в настоящих, скрытых где-то глубоко внутри меня чувствах. В голове после этого что-то щелкнуло. Я увидела истинную картину и не смогла не согласиться, что запуталась в собственной лжи.