Ну Макарский, ну шутник! А еще дело завел, хотя ясно, что данную гражданку следует отправить к душевному лекарю, а не в сыск.

Ладно, вторая бумажка — снова рапорт, где некий душеприказчик перечисляет имущество госпожи Мельбух, коего, оказывается, весьма немало: два дома в Гораславле и личное хозяйство по производству сыров в деревне неподалеку, плюс немалый счет в хранилище.

Так-так. Может, не так все и просто. Госпожа наверняка не в себе, но какая-то доля правды в ее подозрениях может быть.

И что дальше?

Два дела, выбрать можно одно. Ладно, дома решу.

Смахнув обе легонькие папки в ящик, я поправила жакет, который благодаря крою постоянно топорщился сзади, и пошла домой.

На улице очень хорошо. Поздняя весна наполнила воздух ароматом цветущих деревьев. Это такой пронзительный запах, особенно на рассвете! Выходишь — и надышаться не можешь.

По вечерам он более терпкий, густой. И сверчки расплодились, и птицы не умолкают сутки напролет, кроме нескольких особо темных часов ночи. В общем, то время года, когда начинаешь думать, что жизнь все-таки прекрасна.

Квартиру удалось найти недалеко от работы, в двухэтажном здании, черный ход вел по узкому проулку к парку, за которым расположен сыскной отдел. Платила я только за бытовое обслуживание — стирку вещей и чистоту помещения. А вот с едой не задалось. На ужин в столовой при доме я не успевала, потому питалась как придется. Когда вспомню, что нужно поесть, тогда и ем.

Не помню только, есть ли дома еда. И если нет, это будет весьма печально, готовить совершенно не хочется. Я давно не вижу смысла тратить время на готовку. Зачем, если его можно потратить на работу, а еду попросту купить? Хотя если еды много, часть тогда пропадает, а я не люблю, когда пропадает еда.

Нет, не буду рисковать. Куплю по пути пирог. Еще не так темно, и пекарня открыта. Буду надеяться, не все раскупили.

Мне повезло: остался большой кусок пирога с курицей и сыром, да еще и простокваши кувшин дали — у них бывает иногда, торговка из молочной лавки оставляет остатки, которые не успела распродать, так что ужин вышел шикарный.

А после плотного ужина меня сразу вырубает. Организм расслабляется. Впрочем, и без еды я бы долго не продержалась.

Только нужно раздеться и умыться. Не хочется, конечно, но придется себя заставить. Если подумать, я постоянно себя заставляю. Последние годы моей жизни — полоса самопринуждения. Учиться заставляла, работать. Поесть, привести себя в порядок, следить за чистотой и обходиться без мата, чем многие сыскари грешат. Каждый день заставляла и продолжаю заставлять. Вставать утром, делать зарядку и следить за одеждой. Особенно заставляю, когда не понимаю, зачем это все нужно? К чему это все? Тогда заставляю себя еще упорней.

И эта привычка позволяла мне жить вполне терпимо.

Значит, нужно соглашаться на брак с Федором. Просто заставить себя, как обычно, пережить сам процесс, а потом заставить родить ребенка. И все, дальше пойдет как по маслу. Детей я буду любить, ведь они мои.

Только не прямо сейчас. Не могу представить, чтобы прямо сейчас я пошла к Федору и согласилась. Откладывать новость он не станет, значит, утром уже оповестит родню. А сплетни, как известно, по воздуху носятся, так что не успею и глазом моргнуть, как о свадьбе будут знать все, уж сослуживцы точно. Начальник каждый раз при встрече будет тыкать тем, что оказался прав — именно на такой результат он и рассчитывал, переводя меня на мелочовку.

Ну вот, опять на работу мысли съехали.

Наконец я улеглась и закуталась в одеяло. Всегда мерзну по ночам, даже если тепло оденусь. Не знаю уж почему, но закутываться приходится, как гусенице в кокон.

На потолке след от фонаря, что светит за окном. Размытый и серый круг света, который то и дело перечеркивают крошечные точки — ночные насекомые.

Что же мне делать, что делать?

Спать, конечно. В моем родном мире говорили: «Утро вечера мудренее». И еще там вроде учили, что народная мудрость на то и мудрость, чтобы отображать реальное положение дел. Что ж, прислушаемся к мудрости предков, подождем до утра.

Ресницы сомкнулись, и только тишина осталась. Спать, спать.

Ну, разве что еще чуть-чуть плотней закутаться в одеяло.

Утро у меня, когда я в городе, начинается с криков дворника, который обязательно с кем-нибудь ругается. Это такой невзрачный старичок с жутко длинной бородой и магией бытовика. Однако ходит он с метлой, используя ее больше в качестве палки, чем в качестве орудия для уборки.

И вот, сколько я ни намекала, и не одна я, а и остальные жильцы, чтобы орал меньше, он пропускает мимо ушей. Нет, бывают, конечно, и счастливые дни, когда жильцы нашего дома просыпаются по другим причинам, но чаще всего причина все-таки ор.

— А чего такого? На улице уже рассвет, — простодушно отвечал дворник, когда его просили замолчать. И ответить нечего — действительно рассвет. Прямого указа хранить тишину в ночное время он не нарушает, а чисто по-человечески призывать к совести его бесполезно.

Так и живем.

— И какого лешего под твоим окном луковая шелуха? Куда ты мусор выбрасываешь, из окна, что ли? А на что главный по дому? Управед то есть? Сейчас пойду и потребую тебя выселить! В загон к свиньям! Там все такие.

И так до бесконечности. Даже голову под подушку совать бесполезно, потому что орать наш дворник может часами.

Ладно, все равно вставать. Надо же на работу.

Вот что меня, помню, поражало в этом мире — тут не было четко фиксированного трудового дня, разве что у лекарей да у учителей. В остальном приходи когда угодно — главное, что работа должна быть сделана. Если ты пекарь — приходи хоть после обеда, но булки покупатели ждут на завтрак. Прозеваешь — они уйдут к другому пекарю, который с первыми петухами голову от подушки отрывает, а ты останешься без дохода. Такая саморегуляция, я бы сказала.

Мне тоже можно приходить когда угодно, но я привыкла выходить из дому с рассветом.

Мини-колпаки бытовой магии — одна из тех штук, которым я не нарадуюсь! Сунул одежду в шкаф, закрыл дверцу — и одежда вычищена и выглажена. Кайф.

Словно в противовес приятным моментам тут имеются и противоположные. Например, передвижение. Передвигаются все… пешком. Или на извозчике, в повозке, запряженной лошадьми. Лошади — это утрированно я их называю. Животные похожи, конечно, на лошадей, но на них нельзя ездить верхом, строение тела не позволяет. Порталов, хотя мир и колдовской, не придумано. Получается, что с бытовыми моментами проблем нет, зато добираться из одного населенного пункта в другой приходится ножками. Не важно, обычный ты житель или крутой колдун. Вот так.

Приведя себя в порядок, я вышла через черный ход, закрыла глаза и вдохнула полной грудью. В такие моменты, когда ночная свежесть еще не ушла, цветущие деревья пахнут просто невероятно. Правда, наслаждаться мешали вопли, пусть и слегка приглушенные за счет стен дома.