- Тьфу! - Настя взмахнула рукой, отмахиваясь от его пронырливых слов. - “А ты разве не слушал? Я же говорила тебе, что не брезглива. Но, возможно, я недостаточно ясно выразилась. Я работаю на олигархов, и вы знаете, как они зарабатывали свои деньги, все до единого? Преступления. Конечно, не все они были русскими мафиози, хотя некоторые и были. Но они крали государственные активы, или подкупали кого-то, чтобы продать их за небольшую часть их реальной стоимости, или вытесняли первоначального владельца из бизнеса. Такие люди не будут считать тебя плохим парнем, если ты будешь бороться, чтобы получить то, что хочешь. Но они подумают, что ты слабак, если ты будешь стоять в стороне, заламывая руки и говоря всему миру, что тебя пугает капля крови.”

Теперь в да Кунье не было ни юмора, ни флирта. Его глаза сверлили ее, а челюсть была сжата, когда он наклонился к ней и понизил голос до рокочущего рычания. - “Тогда возвращайся к этим людям и скажи им, что я не испугаюсь океана крови. Скажи им, что мне нужны деньги на персонал, оружие, обучение, жилье и снабжение. Кроме того, я должен финансировать крупную международную кампанию по связям с общественностью и лоббированию, которая позволит привлечь на свою сторону тех, кто формирует общественное мнение в СМИ, заручиться поддержкой ключевых политиков и заставить правительства признать Кабинду. И мне нужно сделать ровно столько для людей, чтобы они, да и весь внешний мир, думали, что их жизнь улучшится в независимой Кабинде.”

“А как насчет ангольского правительства?”

“Просто. Я сделаю для них ад, чтобы сохранить Кабинду, и очень важно, чтобы они ее отпустили. Каждый имеет свою цену, и если нам придется положить десять миллионов, или сто миллионов, или даже миллиард долларов на банковские счета президента и его ключевых военных и политических союзников, то именно это мы и сделаем, потому что приз стоит гораздо больше.”

Настя чувствовала, что это и есть настоящий Матеус да Кунья: человек безграничного честолюбия, голой жадности и абсолютно беспощадной воли. Теперь ее профессиональное " я " видело в нем врага, которого нужно воспринимать всерьез и даже бояться. Ее моральный компас подсказывал ей, что он способен совершить великое зло, чтобы добиться того, чего хочет.

Она ожидала, что вечер закончится каким-то сексуальным продвижением с его стороны, поэтому не удивилась, когда в конце ужина он не столько спросил, сколько сказал ей: “Пойдем в мою квартиру. Мы можем спокойно закончить наш разговор.”

В этот момент она собиралась ответить: "Нет, я не могу ждать так долго. Моя комната гораздо ближе.” У нее был хорошо укомплектованный бар, из которого она налила бы ему выпивку и подсыпала туда порошок Рогипнола. Скрытая камера была направлена на кровать, ожидая, чтобы запечатлеть все унизительные позы, в которые она могла бы его втянуть. Но теперь она поняла, что приглашать его наверх просто небезопасно. Впервые в жизни она не могла рассчитывать на то, что сможет полностью контролировать любую сексуальную ситуацию, и не была готова рисковать своим браком, работой и верой, которую Кросс вложил в нее. Поэтому она улыбнулась, отказываясь: "Это очень заманчивое приглашение, но нет. Может быть, в другой раз.”

Да Кунья со вздохом покачал головой. - "Итак, ты обманула меня, а потом разочаровала. Должно быть, я теряю хватку". - Он помолчал, посмотрел на нее и очень по-галльски пожал плечами. - "Ну что ж, возможно, мы оба обманули друг друга. Видите ли, по правде говоря, мне не нужны никакие деньги от ваших инвесторов, по крайней мере в данный момент. Я нашел спонсора, который может финансировать первый этап моей кампании. Но я не хочу, чтобы ваши люди потеряли интерес, потому что позже могут появиться новые возможности для инвестиций. Поэтому я скажу вам кое-что, что принесет им всем большие деньги. Они ничего не должны делать в течение месяца.

Тогда коротко о Bannock Oil. Скажите им, что, какой бы ни была цена акций Баннок, они должны делать ставку на то, что они будут снижаться. Начните медленно, но укрепляйте свои позиции: десятки, даже сотни миллионов долларов, все поставлены на падение Баннока. Скажи им от меня, они не пожалеют об этом.

Настя с трудом верила своему счастью. Он только что добровольно сообщил ей столько информации, сколько она надеялась вытянуть из него шантажом. Возможно, это было правдой, и добрые дела действительно вознаграждались: это действительно было бы сюрпризом.

Они вместе вышли из ресторана и вошли в фойе отеля. - “Ты совершенно уверена, что я не могу соблазнить тебя?- сказал да Кунья, прежде чем уйти.

“Напротив, я уверена, что ты можешь соблазнить меня, - ответила Настя. “Но я также уверена, что смогу противостоять искушению.”

Он посмотрел на нее и кивнул, полуулыбка играла в уголках его рта, когда он сказал: "Но будет еще одна ночь. И тогда мы увидим, насколько сильно наше сопротивление на самом деле.”

Пока Настя была в Париже, Кросс ненадолго отвлекся от своей работы по подготовке развертывания арбалета на поле Великой Отечественной войны, чтобы навестить старого друга и товарища по оружию, доктора Роба Нобла. Он был бывшим армейским медиком, и Гектор познакомился с ним, когда они оба служили в SAS. Теперь у Роба была процветающая практика на Харли-Стрит, где он предоставлял всевозможные укрепляющие здоровье, омолаживающие, улучшающие сексуальную жизнь процедуры богатым пациентам, которые очень редко болели, но почти всегда нуждались в самых последних, самых модных рецептурных препаратах. Он зарабатывал огромные деньги, выполняя работу, которая, как он понимал, не приносила никакой социальной пользы, и это объясняло, почему основная часть его прибыли шла на финансирование бесплатных клиник для матерей и детей в зонах конфликтов по всему миру.

Опыт Ноубла, как в армии, так и за ее пределами, привел его к мысли, что на планете есть люди, которые причиняют столько вреда другим, что их нужно отбраковывать. Когда Гектор Кросс коротко представил ему резюме Джонни Конго, Ноубл с готовностью согласился, что этот человек идеально соответствует его критериям для быстрого и окончательного удаления со сцены. - “Хотя я бы предпочел не снабжать тебя ядом, если ты не против, - добавил он. “В конце концов, я дал клятву Гиппократа, обещал никому не давать смертельных лекарств и все такое.”

“Не волнуйся, - успокоил его Кросс. “Я просто ищу что-нибудь такое, что быстро и