— По рабочим вопросам обращайтесь по будням с четырёх до шести! — а это к мужчику, разложившему на прилавке железный хлам. Типок неприятный, типичный купи-продай, но дельный, этого не отнять. Да, бывает и так… к слову, достаточно часто, — Я скажу, чтобы вас без очереди пропустили!

Увы мне, коммерческий директор Фактории ни хрена не синекура! Благо, сильно не законченное образование логиста позволяет хотя бы понимать суть обязанностей.

— … благослови, батюшка… — и вижу краем глаза, как Илюха, не останавливаясь, осеняет бабку священными в Пастафарианстве жестами и бубнит благословение. Старая кошёлка охает и распрямляется довольная.

— … сподобилась Благодати! — отваливается довольная старуха хвастаться товаркам.

С православными священниками на Опытной как-то не сложилось. Не то чтобы народ не верующий, а просто — не выжили. Потом были попытки окормлять паству со стороны, но не слишком удачные. Храм мученицы Евдокии у Быханова сада, формально оставаясь нейтральным, очень уж откровенно «лёг» под «тащ генерала», быстро потеряв прихожан с Опытной.

Всевозможные баптистские проповедники, евангелисты и мормоны как-то не приживаются. То зомбаки сожрут, то на откровенной педофилии попадутся, то просто — кукухой едут. Вроде нормальный был, а потом ка-ак начнёт на проповеди хрень нести! И куда такого?

Вдобавок, после появления бафферов к священникам стали предъявлять такие же требования, а с этим грустно… А тогда что же ты за священник, если после твоего благословения никакого эффекта?! Ну, аминь… а дальше что? Почему спина не проходит и желудок по-прежнему болит?! Слабый батюшка… не настоящий!

Православные священники прижились только у «тащ генерала» и на Новолипецке, да говорят, один есть на Тракторном, но «самодеятельный». Какое-то там отношение к РПЦ до Апокалипсиса он имел, но вроде как косвенное.

Илюха, убеждённый атеист и агностик (попеременно, под настроение), видит в этом перст Судьбы и радуется, что нелюбимое духовенство не смогло устроиться в новой, постапокалиптической реальности. Дескать, общество оздоравливается!

Я же, видя подбегающих к нему за благословением бабок, вижу желание общества в Вере, пусть и самой дурной. А что попы не сумели встроиться… так это пока! Расслабились, являясь по факту частью властных структур, а как только всё наладиться, так и…

А с другой стороны, свято место пусто не бывает, и народ духовно окормляется пастафарианцами, шаманами и прочими родноверами. Будет у нас при каждой группировке своя, единственно правильная Секта!

Кивнув знакомому гоблу, останавливаюсь ненадолго у развалов, перебирая пластины стали и краем глаза поглядывая на действия зеленомордого. Гоблины охотно берут металл, ибо у самих кузнецов нет, и не может быть по определению — расовое проклятие, ну или племенное, мы пока не разобрались.

С металлом у них сложно — нужен непременно «резонанс» каждого конкретного пыряла с конкретным гоблином, иначе ржавеет, ломается и так далее по списку. Понять бы закономерности… но пока глухо. Маг из меня хреновый, да и научного мышления не привито. А жаль… золотая ведь жила — для тех, кто понимает!

Иногда зеленомордые берут предметы бытового обихода, и вот тут угадать невозможно в принципе. Вон, встали бабоньки гоблинские… переговариваются на своём, копаются в старых куклах, пробках от графина, стеклянных шариках и старой одежде.

Мне они почему-то напоминают восточных женщин в начале Советской Власти. Понятное дело, не буквально — нравы у них более чем свободные и затурканности в помине нет.

Такое что-то… ощущение, что вырвались из затерянного в горах нищего кишлака и сразу попали в торговые ряды крупного мегаполиса. Это мы видим старые куклы, растоптанные босоножки и бижутерию, а они…

… с другой стороны, мы видим украшения из полудрагоценных камней и золотых монет, меха, замшу, резьбу по кости и прочее. А для них это — такой же хлам!

«Кто здесь больший дикарь, ещё вопрос!» — мелькает весёлое, и я кивком головы отвечаю на почтительные поклоны гоблинш.

Советская серия фарфоровых фигурок пошла «на ура», ибо фигурки эти по неведомой прихоти Системы могут стать пристанищем сильного духа. Конкретно эти — стали.

— … дура-баба, — всплёскивает руками, торгашка-человечка…

«Ха! Вот и кендерско-хоббитанский расизм проснулся!» — наспех ковыряюсь в своей-чужой памяти, но… нет, обычное определение расы. Человечка, хоббитянка, кендерша, гоблинша, эльфа.

— … на полку, на полку ставить! — она жестами, будто играя в «Крокодила», пытается объяснить представительнице полукочевого народа, что такое полка и «слоник на счастье». Зрелище — сюр!

Зачем-то берут старую фотоплёнку, вроде как просто нравится, украшения из неё делают. Красиво и пахнет хорошо… По крайней мере, нюхают её, как женщины из времён позднего СССР попавшие в их руки духи «из самого Парижу!» Сразу видно — из-за Бугра весч! У нас так не умеют! Фирма́!

Посуда, игрушки, инструменты — рандомно. Ценится не только сама вещь, но и её способность стать вместилищем для духа или заготовкой для примитивного артефакта. Ну и этот чёртов резонанс, куда ж без него…

Гоблы чуть не поголовно шаманы, хотя в основном и хреновые. В этом их сила и слабость одновременно, очень уж они предсказуемы в некоторых вещах.

У нас востребованы гоблинские настойки (нашлись ценители), свежее мясо и рыба, растения-дикоросы и полудрагоценные камни. Гоблинские поделки через одну фонят шаманством, отчего лично я предвижу проблемы (технику безопасности никто не отменял), а граждане Опытной — возможности!

— … пол быка! Гаура! — торгашка определилась с ценой, какую она хочет за эксклюзивного духовного слоника и засеменила к висящему на противоположной стороне рисунку дикого быка.

Рисунки такого рода, с дарами Локации, в Фактории повсюду — легче торговаться. Ткнул пальцем, разом понятней стало. Моя, между прочим, идея!

Под рисунками — регулярно (то есть уже третий день как) меняющиеся расценки на товары. О-очень приблизительные. Так… просто чтобы понятно было, от чего отталкиваться.

Тут же, вперемешку — рисунки и фотографии с продаваемым барахлом. Счастливые дети с куклами, пресловутые слоники на полках и прочее.

— … моя два-три брать! — размахивает длинными обезьяньими руками молодая и почти привлекательная гоблинша, торгуясь за футбольный мяч с молодым парнишкой на костыле, — Твоя моя любить! Давать да?

— Твоя-моя, — передразнил гоблиншу сосед парнишки, какой-то очень средненький мужичок, потрёпанный и неопрятный, как половая тряпка.