То, что было дальше, выбивалось из всех возможных вариантов развития событий. Вместо того, чтобы продолжать задавать вопросы, я убрала ладонь, отпуская планшетку. А, когда Кей вскинул на меня удивлённый взгляд, вдруг притянула его к себе и жадно поцеловала, запуская руки в волосы, которые оказались мягкими, как одуванчиковый пух.

Будто со стороны, я видела, как мои пальцы расстёгивают пуговицы его рубашки, и он сначала с изумлением смотрит на меня, затем начинает целовать в ответ, помогает стянуть платье… Видела, как он откидывается на подушки, а я, нависая над ним, медленно провожу ладонями по гладкой груди и наклоняюсь ниже… Но тут что-то в его затуманенном страстью взгляде меняется, Кей, вырвавшись из объятий, начинает что-то ласково мне говорить, одевает, как ребёнка, а в ответ на мою просьбу не уходить, укладывается рядом и обнимает перед тем, как мы оба проваливаемся в сон. Никаких призраков! И никаких обмороков!

— Что за… — ошарашено пробормотала я, поднимаясь с земли. Существо, которое я так и не могла как следует разглядеть в тумане, хихикнуло в ответ. — Так и было?

— Именно так! А теперь можешь уходить! Прощай!

— Подожди! — окликнула я его. — Как отсюда уйти? И… я что-то тебе должна за то, что вспомнила?

— Ты уже заплатила — своей болью!

С этими словами существо уцепилось за мою руку и потянуло за собой сквозь туман прямо к реке. Я не успела ничего возразить, когда меня подвели к самой воде и, отпустив, тут же толкнули в спину. Падая, ещё успела подумать, что сейчас захлебнусь, потому как плавать совсем не умею. На смену белому туманному мареву пришла темнота воды, куда я провалилась, словно в глубокий омут. Не осталось ни мыслей, ни слов, ни желаний.

Кашляя и содрогаясь всем телом, я почувствовала прикосновение тёплой ладони, которая гладила меня по голове. Услышала голос — мягкий, встревоженный. Открыла глаза и наткнулась на взгляд Кея. На этот раз мы поменялись ролями. Теперь не я, а он сидел на краешке моей кровати.

— Как… — просипела я и снова начала кашлять. Будто, в самом деле, в ледяной воде побывала. — Как ты мог об этом умолчать?!

— И о чём же это, интересно? — раздался знакомый голос с отчётливыми саркастическими интонациями.

Я вскрикнула от неожиданности и уставилась на застывший посреди комнаты силуэт в чёрной мантии. Профессор Андрих! Выходит, лекарю всё же удалось его вызвать.

— Да так, — обречённо вздохнула я, потирая шею. Горло саднило так, словно у меня начиналась ангина. — Ничего, что вам следовало бы знать.

— В самом деле? — недоверчиво хмыкнул профессор, коснулся выставленных на столе бутылочек с лекарствами и брезгливо встряхнул пальцами. Я понадеялась, что пузырёк от снадобья для возвращения памяти Кей успел спрятать. — Сейчас ты собираешь вещи и возвращаешься в женское общежитие. Немедленно. А с тобой я ещё поговорю.

Последняя фраза адресовалась Кею. Тот поднялся с места, отошёл и отвернулся к окну. Я смотрела на его напряжённо выпрямлённую спину и думала о том, как же всё перепутало и ещё больше осложнило это вернувшееся воспоминание. Возможно, лучше было бы, если б я и вовсе не пила снадобье? В конце концов, ничего нового о Мари Триэль и её гримуаре выяснить так и не удалось.

— Поторопись, — бросил мне профессор Андрих.

Неловко двигаясь, да ещё и охая, как старушка, я встала с кровати. Сбор вещей занял минут десять. Кей так и не обернулся, поэтому прощания не получилось.

Преподаватель истории чернокнижного дела, очевидно, решил самолично убедиться в том, что я добралась до своей комнаты, поэтому отправился меня провожать. Когда мы вышли в коридор, там было темно, как обычно по ночам. Сколько же времени я провалялась в отключке?

— Вы узнали, что с Кеем? — не удержавшись, спросила я. — Лекарь сказал, что едва ли это обычная болезнь. Если я должна вернуться, то карантин больше не нужен?

— Ты задаёшь слишком много вопросов, — отмахнулся профессор Андрих. — Ничего серьёзного ему не грозит. Жить будет.

Я вспомнила, как в панике бежала к лекарю, когда Кею стало хуже. Тогда мне казалось, будто тот умирает. Неестественно бледный, бьющийся в судорогах, он смотрел на меня, не узнавая. Так, словно вообще не видел. Но рассказывать о том случае профессору я не стала. Тот наверняка узнал всё необходимое от лекаря. Вот только со мной своими выводами делиться не торопился, шагал рядом, время от времени задевая меня развевающимися полами мантии. Наши шаги были единственным, что нарушало тишину. Ночью академия казалась на удивление мирным и спокойным местом, но я помнила, что это ощущение обманчиво.

— Людям, выросшим в мирах, где отсутствует магия, свойственно неверное к ней отношение, — проговорил профессор Андрих. — Они почему-то считают её универсальным методом решения всех проблем. А ещё забывают о том, что за магию, как и за всё остальное в жизни, нужно платить.

Я дёрнулась, будто от пощёчины. Разумеется, он говорил обо мне. Или, может быть, ещё и о других таких же, как я. О Всеволоде, например. Впрочем, химик-алхимик как раз относился к магии скептически, ведь для него на первом месте даже здесь оставалась наука.

— Можешь отдохнуть от занятий ещё один день, — сказал профессор, когда, миновав лабиринт пустых тёмных коридоров, мы остановились у двери нашей с Эрикой комнаты. — Но послезавтра уже бал. А перед ним — ваш экзамен.

— Спасибо, что проводили, — ответила я.

Профессор ушёл лишь тогда, когда я скрылась за дверью. Соседка на ночь не запиралась, поэтому будить её не пришлось. Я, стараясь двигаться как можно тише, поднялась к себе и прямо в одежде рухнула на кровать. Она была гораздо мягче тех, что стояли в комнате Кея, и всё же я невольно затосковала по тому короткому периоду, когда мы жили вместе. Хорошо, если ему станет лучше сейчас, после консультации профессора Андриха, и моя забота больше не понадобится, но теперь нам едва ли снова выпадет возможность просто быть вдвоём. Всё когда-нибудь подходит к концу. Если это что-то хорошее, то, сколько бы ни прошло времени, всё равно будет казаться, что закончилось слишком быстро.

На границе между явью и сном ко мне вернулись воспоминания о том, что произошло в ночь после спиритического сеанса. Сейчас, когда я снова и снова прокручивала их в памяти, точно кадры фильма, всё это представлялось ещё более странным. Никогда я за собой подобной манеры поведения не замечала, одурманена не была — или я чего-то не знала о побочных свойствах здешних ароматических свечей? Тогда в чём могла быть причина случившегося? Не в самом же сеансе. А, впрочем… Неизвестно, как здесь, а в моём мире об опасностях таких практик поговаривали, будто нет никаких гарантий, что явится именно нужный вызываемый дух, вместо него на огонёк вполне может заглянуть другой, недоброжелательно настроенный.

Уж не вселился ли в меня кто-нибудь? А, если так, то куда эта сущность затем подевалась? Неужели я могла до сих пор носить её в себе и ничего не чувствовать?

А Кей после случая в библиотеке ещё заливал, что целоваться не умеет!