он другу говорил, что со мной встречается только потому, что хочет занять место моего отца. Или рядом с ним. Это все обман был.

— У меня что-то похожее было, — после некоторого молчания, сказал Фегле. — Понравилась одна женщина. Я за ней год ухаживал. Она долго никому не доверяла. Все врагов искала. Но как-то мне с ней удалось подружиться. Объяснить, что тут врагов нет. Потом поехали с ней в долину. После этого думал уже вместе жить будем. Свадьбу сыграем. А там она познакомилась с каменщиком из другого города. Расцвела прям на глазах. Пришлось ему ее отдать.

— Но ведь такое бывает.

— Редко. Обычно видно получится ли что-то или нет еще до прогулок. Ладно, пойдем спускаться. А то еще на работу как бы надо.

— Подожди. С чего ты решил, что у меня к тебе симпатия?

— Потом скажу.

— Почему потом?

— Ты меня избегать начнешь, потому что испугаешься.

— Мне любопытно.

— Это хорошо, что любопытно, — беря меня за руку, сказал он.

— Но…

— Сегодня вечером ужинать вместе будем. На обед не смогу прийти. Не успею дойти от работы. Но ужинаем вместе. Потом можем еще побродить.

— Мне надо Туне платье дошить. Некогда мне бродить.

— Тогда внизу посидим, пока ты шить будешь. К старикам заглянем.

— Они меня дразнить начинают. Такие разговоры заводить начинают, что я не знаю куда деваться. Чего ты смеешься?

— Это всего лишь разговоры. Ты все принимаешь слишком сильно всерьез.

— Наверное, ты прав. Но все равно, как-то не по себе от таких разговоров становится.

— Хорошо. Буду тебе весь вечер ладонями уши закрывать, чтоб тебе было спокойнее.

— Не надо! — Я рассмеялась, представив эту картину.

— Улыбайся чаще. Не надо грустить, — на прощание сказал Фегеле. После этого мы разошлись. Я убежала на работу, а он в больницу.

Пока я работала, то мысли возвращались к прогулке. Получается, что здесь не всегда сидишь в городе. И пещера — это как манеж для вновь прибывших, а остальные живут куда более интересной жизнью? Такие слова обнадеживали. И сразу просыпалось любопытство, что можно не только заполнить пустоту работой, но и чем-то другим, интересным и не рутинным. Вроде мне нравилась рутина. Но когда не было выбора, она давила.

* * *

Вечером я поймала Туну и организовала примерку. Оставалось еще не так много работы до конца пошива платья. Потом останется только добавить элементов для украшения.

— А почему ты ей шьешь, а мне нет? — спросила Инка. Вредная женщина, которая только и думала, как уйти от работы и кого-то подставить.

— Ты не просила, — ответила я.

— А вот теперь прошу.

— Так у меня времени нет. После этого платья, я еще рубашку должна дошить.

— Я хочу еще красочнее платье, чем у Туны. Вот из такого материала, — Инка пальцами ткнула в рубашку, которую я шила для Фегле.

— Ничего я шить не буду, — сказала я, убирая ткань на полку в шкафу, где хранила личные вещи и спустилась в столовую. Фегле уже был там. Даже еду взял. Спорить с ним я не стала. Он решил помолчать. У меня не было настроения разговаривать.

— Это тебе, — Фегле протянул булавку с камешком. — Теперь можешь закалывать платок. А платок завтра подарю.

— Это лишнее.

— Он хорошо будет смотреться у тебя на плечах. Да ладно тебе краснеть. Нужные же вещи. Не пустые.

— Считаешь, что платок — это нужная вещь?

— Считаю, что тебе пора смириться с нашими обычаями. Или мы будем этот разговор повторять каждый день. Или по два раза на дню.

— Почему нельзя все проще сделать?

— Потому что не нам с тобой менять обычаи. Они есть. Их надо соблюдать. У тебя же были обычаи в твоем родном краю?

— Таких сильных и серьезных не было. Я пойду за шитьем схожу, — сказала я.

Шитье. Ткань лежала на кровати. Платье Туны лежало изрезанным на ленточки у меня на кровати. Рубашка Фегле пропала. Никого в комнате при этом не было. Меня затрясло от обиды и страха. Ткань для платья принес Терн. А для рубашки мне выдали, когда я объяснила с какой целью ее беру. Теперь же не получится взять. Работу жаль не было. А вот ткань и доверие… И что теперь делать? Я пошла искать Нигу. Она разбиралась в кладовке.

— Что случилось? — спросила она, увидев меня.

— Платье порезали. Рубашку украли. Дорогую ткань, — прошептала я. В глазах же стояли слезы. — Что теперь делать?

— Разбираться, — ответила Нига. — Есть подозрения?

— Есть, но я никого сдавать не буду.

— Ладно. Твое право. Хоть в чем конфликт был?

— Платье шить не стала. Но у меня не было времени. Два заказа. Еще и прогулки с Фегле.

— Уже гулять ходите? — улыбнулась она.

— Это что-то значит?

— Это значит, что ты уже не прячешься по углам. И это радует, — сказала Нига. Мы с ней зашли в комнату. Она посмотрела на изрезанное платье. — Серьезно.

— Мне теперь ткань не доверят?

— Тебя только это беспокоит?

— Да.

— Доверят, — ответила Нига. — Иди в столовую и никуда не уходи оттуда. Я пока девчонок позову.

Мне не понравился ее тон. Слишком серьезный был для нее. Фегле вопросительно посмотрел на меня, но разговаривать я не могла. Все невесты, включая и новеньких, были собраны в столовой. Нига попросила гостей покинуть столовую. Фегле пошел в зал, где сидели вдовцы и вдовы.

— Начнем сначала, — сказала Нига. — Каждая из вас дала согласие приехать сюда. Никто никого насильно сюда не привозил. А теперь скажите, вам плохо живется? Уверена, что многие из вас никогда прежде таких комфортных условий не знали. Никто никого не заставляет и не обижает. От вас требуется соблюдать наши правила. Одно из них — не причинять намеренного вреда другому. Другое — не воровать. С первым все понятно. А второе, вам не кажется глупым воровать там, где можно взять так. Не все. Но