– Иду! – послышалось из-за портьеры, но Йенс не был уверен, что это голос Яна Ландау.

Пока он ждал, его внимание привлекли товары, разложенные на прилавке. Как и весь здешний ассортимент, они представляли собой пеструю мешанину всего со всем. Только приглядевшись, Йенс обнаружил стопку флайеров… и вздрогнул.

«Food2You»!

Взяв одну листовку, он развернул ее. Внутри лежал сертификат на десять евро для первого заказа.

– Невероятно! – пробормотал комиссар себе под нос, после чего громко позвал: – Бекка! Посмотри на это!

Она подъехала.

– Что тут такое?

Он протянул ей флайер, взяв который, она удивленно подняла брови.

– Здесь таких целая стопка, и…

Йенс не договорил, потому что занавеска раздвинулась, но из служебного помещения вышел не Ян Ландау, а темнокожий молодой человек с растаманской прической и поразительно широкой улыбкой, открывающей перламутрово поблескивающие зубы. Поскольку внешность у парня была яркая, Йенс сразу вспомнил, что уже не раз видел его в Гринделе. Сначала тот расписался в ведомости и, только когда доставщик откатил от прилавка пустую тележку, сказал:

– Привет, дорогие, чем могу помочь?

Йенс показал удостоверение и попросил молодого человека представиться.

– Виктор Кокартис, – назвал себя тот.

– Где Ян Ландау? Я говорил с ним всего два часа назад.

– Он позвонил мне и спросил, смогу ли я его сегодня подменить.

– Вы работаете здесь регулярно?

– Да. Обожаю кино. Задайте мне любой вопрос – отвечу.

– Куда ушел Ландау?

– Да откуда же мне знать? Я не вообще любой вопрос имел в виду, а только про фильмы.

Один из клиентов, вошедших в магазин перед Йенсом и Ребеккой, положил на прилавок два диска и, недоверчиво покосившись на полицейского, достал десятиевровую бумажку. Кокартис принял деньги и отсчитал сдачу. Дождавшись, когда клиент выйдет из магазина под звон дверного колокольчика, Йенс нетерпеливо спросил:

– Ландау не объяснил вам, почему ему вдруг понадобилось уйти?

– Нет, но мне показалось, он сильно нервничал. А что случилось? У Яна проблемы? Он ничего не нарушает, даю руку на отсечение!

«Напрасно», – подумал комиссар Кернер.

Ребекка тем временем отъехала от прилавка. Проследив за ней взглядом, Йенс снова сосредоточился на продавце.

– А где живет герр Ландау, вам известно?

– Еще бы! Здесь, недалеко. На Мильхштрассе, во внутреннем дворе. Номер дома, кажется, одиннадцать, но точно не скажу.

– Виктор! – вдруг крикнула Ребекка откуда-то из глубины магазина. – Ты говоришь, что знаешь о кино все?

Йенс обернулся. Она была в проходе и смотрела вверх, на простенок между окнами, увешанный белыми футболками с разными надписями.

– Можете проверить, – отозвался Виктор и вышел из-за прилавка. Двигался он так легко, будто сила тяжести на него не действовала.

– Вон та цитата… – Ребекка показала пальцем, и продавец вслух прочел:

– Wendy… darling. Light of my life. I'm not gonna hurt ya… I'm just gonna bash your brains in. I'm gonna bash 'em right the fuck in[17].

У Йенса внутри все сжалось.

– Классно, да? – сказал растаман. – А знаете, леди, откуда это?

Ребекка мотнула головой.

– Тогда спроси Виктора, он знает все. Это из гениальной экранизации великого романа Стивена Кинга «Сияние». Режиссер – Стэнли Кубрик. Неподражаемый Джек Николсон говорит эти слова своей партнерше Шелли Дюваль. Классика!

Виктор Кокартис лучезарно улыбнулся сначала Ребекке, потом Йенсу, но в следующую же секунду его физиономия помрачнела. Перламутровые зубы скрылись.

– А что? – забеспокоился он. – Такое нельзя говорить? Конечно, проломить человеку череп – это нехорошо. Но я бы никогда ничего такого…

Йенс прервал его:

– Откуда эти футболки?

– Не знаю. Ян их где-то заказывает.

– Эти надписи печатают специально по заказу Яна Ландау? – переспросил Йенс.

– Ну да. Их, кстати, раскупают только так. Даже на «Амазоне» продаем.

– Сними, – сказал Йенс, доставая телефон.

– Что?

– Сними оттуда эту чертову футболку! – рявкнул комиссар и, отойдя на шаг назад, при помощи специального приложения оформил Яна Ландау в розыск.

Глава 5

1

Детство

– Мальчик, ты понял, о чем мы здесь говорили?

Он посмотрел на пожилую женщину в гигантских очках и спросил себя: «Если разбить их прямо на ней, то как глубоко осколки вонзятся в глаза?»

Дело происходило в гостиной. На столе, как всегда замусоренном, стояла переполненная пепельница из черно-серого гранита. С ее помощью он мог бы осуществить свой замысел одним быстрым движением, и никто бы ему не помешал. Уж точно не родители: они сидели, полностью парализованные и вообще ни на что не способные. Второй посетитель – тоже вряд ли. Это был мужчина за сорок, крупный, но с таким огромным пузом, что, когда он сел, пуговицы на его белой рубашке с короткими рукавами чуть не выстрелили в разные стороны.

Эти двое – их фамилии мальчик сразу же забыл – пришли из управления по делам молодежи. Такие посетители бывали в доме и раньше, но до сих пор их визиты оставались без последствий. Сейчас, похоже, дело приняло серьезный оборот.

– Вы забираете меня в интернат, – сказал мальчик.

Мать с воткнутой в угол рта сигаретой смотрела на него вытаращенными глазами. Отец, высохший и бледный, утопал в диване. Ввалившиеся щеки надувались и опадали в ритме его дыхания, в щетине застряли какие-то ворсинки.

– Твои родители очень больны и больше не могут о тебе заботиться. Ты ведь это понимаешь, правда? – спросила женщина из службы по делам молодежи.

Значит, сегодня наступил тот день, которого мальчик давно боялся и ждал. Он терпел всё: побои, оскорбления, ночное одиночество, тишину, прерываемую криками, ощущение собственной невидимости… Всё. Тем не менее они решили от него избавиться.

В своем воображении мальчик не ограничился тем, что вбил стекла очков в глаза пожилой женщине. После этого он замахнулся пепельницей на отца – безучастного, неподвижного и беспомощного. Тот сидел, как чучело, и даже руку не поднял, чтобы защитить голову от удара. Просто позволил себя убить. Развалина, своими ночными воплями превратившая жизнь сына в ад.

– Мама… – сказал мальчик. – Пожалуйста, не отсылай меня.

Мать посмотрела на него, и ему впервые за долгое-долгое время показалось, что она его действительно видит. Уголок ее рта дернулся вместе с рукой, которая держала сигарету.

– Это только потому, что ты не ходил в школу. Я же тебе говорила: «Перестань прогуливать!»

Упрек. Ничего другого у нее для него не нашлось. Во всем был виноват он сам. Да, он действительно уже две недели не показывался в школе – со дня той самой драки.

– Не могли бы вы собрать ему какие-нибудь вещи? – спросила старая тетка.

Мать ошарашенно поглядела на нее.

– Как? Уже? Разве это не подождет