По школе гуляли расплывчатые слухи о том, что Невилл получил повреждения в ходе занятий.

Я коротко записала сказанное. Подняла голову и увидела, что Снейп смотрит на меня с подозрением. Думал ли он, что я планирую создать зелье, вызывающее волдыри? Возможно, как способ посчитаться с людьми, которые на меня напали?

Волдырей будет недостаточно. Нападения с помощью того же приёма будет недостаточно для устрашения. Хотя… подбросить им в ванну несколько причиняющих волдыри зелий… пойдёт.

До какой степени должно быть разведено зелье, прежде чем оно перестанет вызывать волдыри? Я записала эту мысль на полях своих заметок. С этим, пожалуй, мне придется поэкспериментировать, не в своей ванне, конечно же. Мне также надо будет найти способ эффективного избавления от готового зелья.

Снейп вновь уставился на меня.

Он усадил нас отмерять крапиву и дробить клыки змей.

Когда он подошёл ко мне и Гермионе, я спросила:

— В этих клыках есть какой-либо остаточный яд?

— На британских островах водится всего один вид ядовитых змей, — сказал Снейп. — И мы не используем их клыки для зелий первого года обучения. Иначе, не сомневаюсь, половина класса порезала бы самих себя и оказалась бы в медпункте. Дробите клыки более тщательно; желательно, чтобы они достигли консистенции гранулированного сахара… то, с чем вы, как американка, должны быть знакомы.

— Зато мы не пытаемся всё подряд варить, — пробормотала я еле слышно.

Он сделал вид, что не расслышал; а Гермиона вытаращилась на меня широко раскрытыми глазами. Мне показалось, что она хочет начать пререкаться с профессором, что было бы равносильно взрыву динамита посреди класса.

Я, разумеется, была несправедлива. Еда в Хогварсте на самом деле была довольно хороша, хотя я до сих пор не могла понять, как ученики ещё не разрослись до размера настоящих китов. В школе не было никаких условий для занятий физкультурой, и каждый приём пищи был настоящим пиром.

Ученики вокруг меня ели от души. И не то чтобы у них были какого-то рода сверхъественные диеты. Тратятся ли калории на использование магии? Кого бы спросить?

Или, возможно, еда в Хогвартсе была заколдована, чтобы не вызывать ожирения?

Как бы то ни было, система питания была в полном порядке.

У Снейпа, казалось, для каждого было припасено язвительное замечание; за исключением чрезвычайно довольного собой Драко Малфоя. Он победно взглянул на меня, когда его зелье стало совершенно прозрачным. Наше с Гермионой зелье было вторым по качеству, но оно всё ещё оставалось слегка замутнённым.

Я подозревала, что в процессе были некоторые шаги, которые не были адекватно объяснены, и видела, что Гермиона разочарована, особенно теми взглядами, которые бросал на неё Драко. Она собиралась настаивать на правильном приготовлении каждого зелья.

Я, с другой стороны, была заинтересована в неправильном изготовлении зелий. Нетрадиционные зелья, получившиеся из-за ошибок в процессе, могли оказаться разрушительными. Одно только это зелье было интересным, и на его приготовление практически не требовалось времени.

Самым сложным будет испытание получившихся зелий. Возможно, мне лучше было бы ходить на Зелья с гриффиндорцами и хаффлпаффцами, если они были так глупы, как, казалось, считал Снейп; у них, вероятно, случалось множество креативных ошибок.

С другой стороны, Снейп казался предубежденным против гриффиндорцев так же, как остальная школа была предубеждена против слизеринцев.

Я уже знала, кто отправил письмо. Насекомые обладали довольно сильным обонянием; они использовали его, чтобы находить еду. Обоняние различных насекомых отличалось, но они все смогли опознать гной буботюбера, так как тот обладал особенным запахом.

Хотя преступник был осторожен и ничего не касался голыми руками, он достаточно долго пробыл рядом, чтобы запах впитался в его мантию. Это было то, что могли учуять мои насекомые, хотя предъявить такую улику Дамблдору не вышло бы.

Я снова удвоила количество насекомых, которых могла контролировать; теперь это число было где-то в районе двухсот пятидесяти. Этого будет достаточно для переноски флаконов с зельями, хотя я и не была уверена, хочу ли идти на риск их раскрытия по такому вот поводу.

С другой стороны, я смогу выйти сухой из воды, если буду действовать умно. Подготовить систему доставки будет не так уж и сложно. Нужно будет обязательно находиться где-то на людях, когда это случится; если люди, напавшие на меня, подумают, что у меня есть пособники, то поиски таковых сведут их с ума. Они могут перессориться между собой в попытках это определить, что не даст им сосредоточиться на мне.

Стоило ли это риска быть раскрытой?

Я подозревала, что у волшебников, вероятно, имелись простые способы расправы над насекомыми, если они знали об их присутствии. Как только они узнают, что насекомые составляют огромную часть моего арсенала, они избавятся от них, вероятно используя какого-то рода чары или щит, о которых я никогда не слышала.

Тем не менее, избиения людей носком, полным галлеонов, будет недостаточно, чтобы надолго отвадить людей, которые хотели мне навредить. Мне нужно было отправить сообщение, и таким способом, чтобы даже самый тупой из слизеринцев понял бы его.

В конце концов я решилась.

Мне нужна была такого рода неуверенность, которую создадут мои действия. Нужно было, чтобы люди предполагали, что меня кто-то защищает, и тратили больше времени на попытки понять, кто же он, чем на нападения на меня.

— Мы должны пойти поговорить с Невиллом, — сказала я Гермионе.

Ее глаза вспыхнули:

— Он, вероятно, всё ещё в больничном крыле.

Я кивнула. Это был правильный поступок; человечный. А ещё, мне требовалось лучше понять, что же случилось с Невиллом.

Мы отправились прямо в медпункт, где Невилл лежал на кровати. Его лицо всё ещё было покрыто волдырями, хотя они уже выглядели лучше, чем руки Панси.

Он посмотрел на нас и улыбнулся:

— Привет.

Невилл скривился, когда кожа на его щеке туго натянулась. Гермиона погладила его незапятнанную руку.

Часть его была покрыта волдырями, а другие части были чистыми. Я попыталась представить, как должны были разлетаться брызги, чтобы такое сделать; насколько далеко они доставали, и насколько далеко следует мне быть, когда я буду воспроизводить его ошибку.

Он поблагодарил меня за спасение от перелома руки; я отмахнулась.

— Что случилось? — спросила я.

— Профессор Снейп… — ответил