Сегодня ему светила счастливая звезда. Замок легко отворился. Оглядевшись, Олег бесшумно проскользнул внутрь и аккуратно притворил за собой дверь.

В квартире было жарко и стоял затхлый, чуть прогорклый запах. Такой, какой бывает в нежилых помещениях солнечным летом.

Некоторое время Олег стоял неподвижно, выжидая, пока глаза привыкнут к темноте, царившей в помещении. Когда проявились, словно на пленке, очертания стен, мебели и дверных проемов, он внимательно осмотрелся. Из прихожей вели два коридора: один, по всей видимости, в кухню, а второй – в гостиную. Он выбрал второй.

Гостиная, как и следовало ожидать, оказалась просторной. В ней был электрокамин, кожаный гарнитур из большого дивана и двух кресел, несколько гравюр на стене и ряд галогеновых светильников, свисающих с потолка на тонких проводах. В нише напротив дивана стоял телевизор с гигантским экраном. Слева и справа от него, в углах комнаты, возвышались полутораметровые башни акустических колонок домашнего кинотеатра.

Из гостиной можно было попасть в спальню и кабинет.

В первую – через арку, занавешенную стилизованным под средневековье гобеленом. Во второй – через стеклянную дверь, такую прозрачную, что Олег поначалу едва не прошиб ее лбом.

На этот раз он выбрал кабинет.

Там было несколько высоких, практически до потолка стеклянно-металлических стоек для книг, видеокассет и компакт-дисков. У стены напротив окна, прикрытого горизонтальными жалюзи, стоял компьютер – «Макинтош» из знаменитой и чертовски дорогой «кубической» серии, в которой использовались лишь беспроводные соединения.

Первым делом Олег решил осмотреть компьютер. Включив фонарик, он внимательно обследовал системный блок – монолитный на вид серый куб, стоявший на прозрачной стеклянной подошве, отчего казалось, особенно сейчас, в сумерках, что он просто висит в воздухе. Наконец он отыскал внешне незаметную полоску тактильного пульта и ткнул в то место, где был изображен значок «вкл».

«Мак» запустился практически бесшумно. Замерцал серым монитор, в течение трех секунд загрузилась MacOS, и началось автоматическое подключение к Интернету, о чем возвестил в своем открывшемся «окне» фирменный макинтошевский браузер последней версии. Олег подвинул к себе причудливо изогнутую эргономичную клавиатуру и хотел было прервать этот процесс, но внезапно передумал.

Интересно, какой сайт проставлен в строке браузера по умолчанию, подумал он.

К вящему удивлению Эрдмана, это оказался несерьезный chat.ru – сайт, где собирались поболтать всякие бездельники, девчонки с косичками, прыщавые студентишки с понтами и уставшие от жизни дяди с одышкой.

Он еще раз потянулся к клавиатуре, чтобы выйти из Интернета и обследовать память компьютера, но тут его внимание привлекло происходящее на экране.

Браузер не просто установил соединение с chat.ru. Он сразу же подключился к приватной комнате, разумеется виртуальной, где, как оказалось, уже был посетитель.

То есть – посетительница, поскольку на мерцающем экране тут же появились следующие строки:

Anabel>привет, наконец-то, где ты пропадал, любимый? я так соскучилась, думала, случилось то, чего ты так боялся.., как твои дела?

Некоторое время Олег просто смотрел на буквы – так, будто впервые их видел. Потом положил пальцы на клавиатуру и набрал наудачу:

Erema>привет, любимая.

Волков жил в подвале. Сухом, чистом и относительно хорошо проветриваемом подвале музея Великой Отечественной войны. Бок о бок с ним здесь обитали тощие крысы, которых он каждую ночь для острастки разгонял по норам, зашибая насмерть парочку. Еще здесь были изъеденные молью знамена каких-то дивизий, пулемет системы «максим», новенький и даже в смазке, ящик с солдатскими гимнастерками и несколько проржавевших касок, повешенных на вбитые в стену и такие же ржавые гвозди-"сотки". Всю возможную мебель ему заменял небольшой топчан в углу, под которым Родион прятал укороченный автомат Калашникова с двумя запасными обоймами. Этим «стволом» ему удалось разжиться во время побега из ведомственного госпиталя Конторы, больше похожего на тюрьму, а не на медицинское учреждение.

О том, что он живет в подвале, знал только музейный сторож Акимыч, приходивший сюда исключительно по ночам. В его обязанности входило охранять «эхо войны» от посягательств окрестной молодежи, всерьез рассчитывавшей поживиться оружием с полей второй мировой. Несколько попыток ограбить музей уже было, после чего Акимычу выдали для устрашения «тулку» со снятым бойком – своего рода пугало, которое в случае опасности старик мог использовать разве что как дубинку.

Когда Акимыч обнаружил в подведомственном ему подвале несанкционированного постояльца, то первым делом предложил ему чаю. Взяться за оружие ему и в голову не пришло. Старик и не подозревал, что находился на волосок от смерти, когда спустился в подвальное помещение. Родион, услышавший его приближение, уже держал наготове тяжелый флагшток, которым можно было запросто проломить голову человеку.

Однако этого не произошло. Что-то заставило Волкова в последний момент отложить импровизированное оружие, а Акимыч оказался убежденным пацифистом и за все это время так ни разу и не поинтересовался, какими ветрами его занесло в музейный подвал. Даже не попенял ему за выдернутый засов на двери.

С Акимычем Родион гонял чаи и говорил «за жисть», а днем – спал или шел на Белорусский вокзал, чтобы подработать носильщиком. Когда он там примелькался, местные заправилы наехали на него, чтобы взять дань и растолковать суть бизнеса «по понятиям». Волков даже обрадовался возможности потренироваться на движущихся объектах, проверить, не ослаб ли удар и сноровка за время, проведенное на больничной койке, в прозрачной палате из стеклопластика, обнесенной никелированной металлической сеткой в мелкую ячейку.

Толстяка в грязной робе, местного босса, он поставил на четвереньки точным и сильным ударом в промежность. Тот, побледнев и обмякнув, распластался на пыльном полу подсобки, куда «цеховики» зазвали Родиона, чтобы поболтать «по душам». Несколько шестерок бросились было на его защиту, но Волков так отделал первых двух, что остальные моментально одумались, увидев, как их товарищи с переломанными конечностями скулят от боли.

Он не претендовал на пост босса и сразу же объяснил это неформальному братству носильщиков. Те облегченно вздохнули, и в дальнейшем проблем не возникало: Волкову отвели одну из платформ, и он продолжил работу.

Если бы еще месяц назад кто-то сказал ему, что он будет подносить сумки на вокзале или разгружать вагоны, Родион бы ни за что не поверил и послал бы такого «предсказателя» куда подальше. Теперь же, скрипя зубами, он вынужден был уговаривать самого себя поверить в то, что это ненадолго.

Что вот-вот он разыщет Панкрата, привезет его Басу, реабилитируется в глазах чеченцев и наконец-то плюнет на все с высокой башни.