что… копилка моей памяти теперь пополнится еще одним счастливым воспоминанием. Воспоминанием об этом дне. И оно ничем не уступает в своей ценности тем, что в ней уже хранились… Как бы внимательно я не крутил его на свету.

– Мы еще снеговика хотели слепить! – добавляют в один голос мальчики.

– Ну, как хотите. Я пас, – отмахивается Дина, задрав голову к окрашенному охрой небу.

– Ну и что, мы ее вот так отпустим? – дергает меня черт. Мы-то веселились, а Дина стояла поодаль, наблюдая за нами.

– Нет! – визжат сыновья. – Нападай!

Ну, а дальше образуется куча мала. Руки-ноги, коньки… Поваленная в сугроб Дина. Возящиеся вокруг нее мальчишки, которые так и мечтают набить ей побольше снега за шиворот. Притворно возмущенное от Дины:

– Ах так?! Ну, держитесь.

И снова смех… снег.

С улыбкой поглядывающие на нас охранники. И мы – ну точно, как дети. И ощущения те… Словно в ожидании Нового года, хоть до него еще далеко.

– Кто последний в дом, тот какашка! – кричит Дина и пулей мчит к деревяной террасе. Оставшиеся позади пацаны возмущаются, что так нечестно, и устремляются за Диной со всех ног. Я же, окончательно выдохнувшись, едва плетусь следом. Какашка… Надо же. Кто бы мне сказал, что я услышу что-то подобное из уст Дины Довгань?

– Папа, скорее! Ты же проиграешь! – разочарованно стонет Данька и останавливается, чтобы поторопить меня взмахом руки. С его стороны это большая тактическая ошибка. Ведь если проиграю не я, то проиграет он. Срываюсь с места и стрелой залетаю в дом.

– Данька какашка! Данька какашка! – улюлюкает Никита.

– Ну, все-все! Я пошутила, – понимая свой косяк, идет на попятный Дина. Кстати, на нее-то мелкий как будто бы и не обижается. Зато взгляд, адресованный мне, определенно способен убивать. К счастью, Данил, как и все дети, отходчивый. За ужином он ведет себя вполне дружелюбно, будто ничего не случилось. А после мы почти сразу же укладываемся спать. Завтра понедельник, и вставать, как ни крути, рано. Вместо сказок на этот раз – бесконечное восхищение мальчишек сегодняшним днем.

– А я ему вот так пас… А он мне крюком! – захлебываются восторгом, перебивают друг друга.

– Спите вы уже, – улыбаюсь я. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, папа. Спокойно ночи, Дань. Спокойной ночи, мамочка.

И снова горло почему-то подпирает. Я наклоняюсь, чтобы поцеловать сыновей. Один лоб, другой…

– И Дину поцелуй за нас… – уже засыпая, шепчет Данил, и счастье, что мне ничего не требуется ему отвечать, я бы вряд ли смог выдавить из себя хоть слово. То, как сильно мои дети привязались к чужой для них женщине, чертовски меня пугает.

Кстати, о ней…

Я выхожу из детской и, не давая себе передумать, иду к Дине. Мне кажется, после всего, что она для меня сделала, я уж точно должен как-то ей отплатить. Ну, или мне просто хочется думать, что дело в этом…

Дина встречает меня, как и в прошлый раз, лежа в кровати.

– Привет, – говорю ей, хотя мы расстались не больше часа назад, и здороваться, наверное, глупо. Кроме того, на этот раз я одет. И это усложняет дальнейшие мои действия хотя бы тем, что я вообще не понимаю, что делать. Начать с порога стаскивать с себя штаны? Нелепо… Так ничего и не придумав, подхожу ближе. Сажусь на кровать рядом с лежащей Диной и принимаюсь нервно шарить по комнате взглядом. Мое внимание привлекает лежащий на тумбочке градусник.

– Тебе что, нехорошо?

– Нет-нет. Так… Знобит немного.

Нажимаю на кнопку. Тридцать семь и пять. Не критично, но неприятно. Зря мы ее валяли по земле, но кто знал, что это вот так закончится?

– А я, дебил, тебя умывал снегом.

– О, да брось. Это не смертельно.

Конечно. Но блин, я один черт чувствую себя виноватым.

– Хочешь, я тебе морс сварю?

– Морс?

– Ну, да. Из ягод. Я видел в морозилке. От противовирусных один черт никакого толку, а в морсе хоть витамины есть.

Дина качает головой. Типа, не стоит беспокоиться. Я стою дурак дураком, не зная, что делать дальше.

– Если хочешь, можешь полежать со мной.

– Полежать? – теперь, видно, подошла моя очередь изображать из себя попугая.

– Да, полежать, Фед. На большее я не способна.

– Я ж не о том, – глупо блею. Прохожусь пальцами по башке и решительно отодвигаю одеяло: – Тогда подвинься.

ГЛАВА 28

Федор

– Дин…

– Одну минутку! – кричит та, и я нерешительно останавливаюсь у приоткрытой двери в ее спальню. Поправляю манжеты на пиджаке и, раз уж мне не разрешили войти, озвучиваю, что хотел, из коридора:

– Мне кажется, это все-таки плохая идея.

– Ты про что? – приглушенно уточняет Дина.

– Тебе не нужно тащиться со мной.

Некоторое время из спальни не доносится ни звука (видно, Дина осмысливает, о чем я), а потом тишину нарушает приближающийся стук её каблуков.

– Ты передумал ехать вместе? – интересуется она, однако, появившись из-за двери, осекается и, не скрывая своего восторга, резко меняет тему: – Ух ты! Какой же ты… Тебе очень идет костюм.

Я ловлю себя на том, что мне хочется уточнить – а какой? Но фишка в том, что она тоже выглядит просто невероятно, и все слова гибнут, так и не родившись.

– Тебе тоже. В смысле, ты выглядишь, как…

– Как? – интересуется Дина, чуть наклонив голову. Длинная серьга касается худого плеча, обтянутого белым шелком. Платина и бриллианты искрятся в приглушенном свете торшера и, покачиваясь из стороны в сторону, действуют на меня, как маятник в руках гипнотизера.

– Так, что тебя хоть сейчас на подиум выпускай, – сиплю я, тряхнув головой. Кто бы мог подумать, что ярко-бордовая помада на губах и какой-то минимум макияжа могут до того ее преобразить. Спускаюсь взглядом к ее ногам в шпильках, открывающих пальцы с ярким педикюром. Босоножки зимой… Я не помню, чтобы до этого она красила ногти…

– Для этого я не вышла ростом, – Дина улыбается, взявшись поправить мой кое-как завязанный галстук. Я не большой специалист во всяких там Виндзорах. – Так что ты