несколько слез и соври, и что бы ни случилось, я бы сохранила свою работу, благодаря ее наивности.

— Ты упакуешь свои вещи, — продолжает она. — Я дам тебе два фунта, и это мое последнее предложение. Мы возвращаемся домой, ты собираешь свои вещи и уходишь. Варианты? — она смотрит на меня, а затем отворачивается. — Я не думаю, что тебе понравилась эта ночь в тюрьме. Суды не испытывают сочувствия к слугам, которые воруют у своих хозяев.

— Я этого не делала, — я почти выкрикиваю эти слова. — Я знаю, что вы мне не верите, мэм. Мне не нужны эти деньги. Я уйду без скандала, если придется. Деньги не нужны. Но есть ли какой-то способ, которым я могу всего этого избежать? Я откажусь от зарплаты. Я возьму любую дополнительную работу. Я буду работать без выходных…

— Нет. Мне жаль, Катриона, но ты уходишь сегодня и без рекомендаций. Я не могу лгать будущим работодателям. Я бы посоветовала тебе взять два фунта.

— Неужели нет ничего…

— Ты ничего не сможешь сказать мне, чтобы убедить. Ты ничего не сможешь сделать. Никакие сказки не оправдают тебя.

Бывают моменты, когда вы понимаете, что собираетесь сделать что-то невероятно безрассудное и ужасно опасное. Но вам все равно. Это как совершить прыжок прежде, чем посмотреть вниз. Это как смотреть, видеть яму с кипящей лавой и прыгнуть, потому что разъяренный слон несется прямо на вас, и когда остается лишь очень маленький шанс, что вы приземлитесь на крошечный островок посреди моря лавы.

— А как насчет правды? Не сказок. Правды.

Она вздыхает.

— Пожалуйста, возьми два фунта и не оскорбляй меня больше своей ложью. Я более разумная, чем ты думаешь.

— Вот почему я собираюсь сказать вам правду, и если вы не поверите, а я уверена, что не поверите, тогда я прошу только об одном. Оставьте свои деньги. Я уйду тихо. Но что бы я ни сказала, обещайте, что не отправите меня в Бедлам?

Ее губы подрагивают, совсем чуть-чуть.

— Бедламская лечебница находится в Лондоне, Катриона.

— Ну, тогда в какой-нибудь эдинбургский аналог. То, что я собираюсь вам рассказать, заставит вас серьезно усомниться в моей вменяемости, и мне нужно, чтобы вы пообещали, что не поместите меня в психушку. Вы можете просто сказать, что вы мне не верите, и позволите уйти.

Она закатывает глаза и уверяет меня, что шотландские психушки совсем не похожи на английские, потому что если они шотландские значит, очень продвинутые. В конце концов, я все-таки заставляю ее согласиться. Что бы я ни сказала, она не будет вызывать парней в белых халатах.

— Нам нужно где-то присесть, — предлагаю я. — Так мне будет проще рассказать обо всем.

Я смотрю по сторонам. Мы на улице Старого города, забитой повозками, каретами и людьми.

Айла снова вздыхает.

— Не хочешь ли ты чего-нибудь перекусить, Катриона?

— Здесь есть патио?

— А..?

— Столики для посетителей на открытом воздухе?

Она продолжает просто смотреть на меня.

Я смотрю, как проезжающая мимо тележка расплескивает грязную воду на витрину магазина. Ниже, в переулке, парень открыто мочится на стену.

— Эм, да, понятно, — безнадёжно искать нечто подобное здесь. — Тогда тихое кафе?

Она взмахивает рукой, чтобы я шла за ней, и я практически бегу, стараясь поспевать за ее быстрыми шагами.

Глава 23

Мы находимся на улице, которую я знаю как Королевскую милю — дорога между Эдинбургским замком и дворцом Холируд. В двадцать первом веке это девятый круг ада для туристов. Даже в нынешней эпохе улица уже может похвастаться множеством магазинчиков и рядами уличных торговцев. По дороге Айла останавливается у уличной колонки и дает мне носовой платок, чтобы я «немного привела себя в порядок». Резонно, особенно если учесть, что я провела ночь в тюремной камере.

Я смотрю, как ребенок набирает воду ведром из небольшого каменного бассейна, наполненного водой.

— Итак, холера. Как продвигаются исследования по этому вопросу?

Айла вскидывает бровь.

— Вода. Холера. Какая связь?

Теперь у нас обеих удивленный вид.

— А, ты слышала о работе доктора Сноу? — она не ждет ответа, просто кивает и говорит: — Он предполагает связь между некоторыми болезнями, в частности, распространение холеры по воде. Ты можешь быть уверенной, что это безопасно. Это Шотландия.

Я окунаю платок в проточную воду, умываю лицо, а затем как могу, вытираю платье. Когда я пытаюсь вернуть платок, Айле она отмахивается от него и я убираю платок в карман. День становится теплее, я снимаю пальто и несу его в руке, пока мы идем к кафе.

Я просила уединения, и Айла берет кабинку в шумном кафе. Это позволит нам говорить, не боясь быть услышанными в главном зале кафе.

Стол достаточно большой, чтобы вместить шестерых, и я сажусь в самый дальний угол, прекрасно понимая, что быстрое обтирание платком не слишком улучшило мой внешний вид, даже для кафе среднего класса. Айла сначала присаживается рядом со мной, а потом пересаживается напротив. Да, видимо, я ужасно воняю.

Она заказывает чай и поднос с мясом, сырами и хлебом. Это будет моя первая еда со вчерашнего дня, а ведь время уже близится к полудню. Думала, что не смогу есть перед разговором, который мне предстоит, но как только чувствую запах хлеба сразу же набрасываюсь на него, и мой желудок перестает урчать.

— Окей, — Айла вопросительно поднимает бровь, реагируя на незнакомое слово. Я сопротивляюсь желанию заменить его, но время быть собой. Быть Мэллори.

— Я собираюсь рассказать вам свою историю, и как бы странно она не прозвучала, просто позвольте мне закончить ее, хорошо? Это все, о чем я прошу. Дайте мне ее рассказать.

Она коротко кивает, не поднимая глаз от чашки, в которую наливает чай. Она явно ищет в себе силы, чтобы попытаться выдержать любую слезливую историю, которую выдумает ее горничная. Леди, вы даже не представляете.

— Отмотаем время назад, ровно на неделю. Я прилетела в Эдинбург, чтобы побыть с моей бабушкой. Она лежит в больнице, у нее рак, осталось жить примерно две недели, что возможно, может означать, что она уже…, - я тяжело вздыхаю, — я стараюсь не думать об этом.

Лицо Айлы — это что-то между удивлением и крайним удивлением.

Я продолжаю:

— Сейчас я скажу целую кучу слов, которые не будут иметь для вас никакого смысла. Просто примите это. Итак, неделю назад. После целого дня, проведенного у постели бабушки, я поняла, что стоит сделать перерыв. Я решаю пройтись по Грассмаркету, сейчас там в основном пабы, рестораны и все такое. Теперь это безопасный район,