class="p">Но дело не в этом. Дело в недоверии, скрытом в этих словах. Он не уверен, что на меня действительно напали. А если и уверен, то, возможно, думает, что я это заслужила, по крайней мере, в том смысле, что на меня напали дважды, и это не может быть простым невезением. В любом случае, он уже не считает меня человеком, которому стоит доверять, а особенно оставлять наедине с собственной сестрой.

— Я настаиваю, Дункан, — говорит Айла, а затем добавляет более мягко: — Пожалуйста.

Я снова ощущаю неловкость в их отношениях. Айла — старшая сестра, но она полагается на Грея как на «мужчину в доме», даже когда этот дом в равной степени и ее тоже.

Теперь, когда я знаю их более глубокую личную историю — он ее сводный брат, незаконнорожденный, позорное пятно — меняет ли это моё отношение? Нет. Они ведут себя как обыкновенный холостяк и его старшая овдовевшая сестра, без всяких «сводных братьев и сестер» или «неудобных обстоятельств». Это хорошие отношения, которым стоит позавидовать.

— Если ты настаиваешь, — говорит он.

Она встречает его взгляд, ее голос становится мягким, когда Айла отвечает:

— Да. Спасибо за понимание.

— В нескольких кварталах отсюда есть приличная чайная. Вы можете дойти туда пешком — здесь безопасные улицы. Затем поймайте, пожалуйста, экипаж до дома.

Он достает монеты из кармана, это заставляет ее криво улыбнуться.

— Нет необходимости платить за мой кэб, Дункан, — прежде чем тот успевает сомкнуть кулак, она выхватывает одинокий соверен из числа мелких монет, на его ладони. — Но если ты настаиваешь…

Они обмениваются улыбками.

— Увидимся дома. Я понимаю, что дела по дому это твоя ноша, но я хотел бы обсудить…, - он бросает быстрый взгляд на меня.

— Конечно.

Он показывает в какую сторону нужно идти, чтобы найти чайную, а затем предлагает проводить нас, но Айла шутливо отталкивает брата. Он уже собирается уходить, когда останавливается.

— Ты нашла свой медальон, — говорит Грей, и я резко оборачиваюсь, чтобы увидеть медальон на ее шее.

Она кивает.

— Нашла.

— Хорошо. Я слышал, что ты потеряла его, и я был обеспокоен.

— Его положили не на свое место, вот и все.

Они прощаются, и мы с Айлой идем в другом направлении.

— Вы забрали медальон из участка, — говорю я. — Я беспокоилась, что он мог пропасть, — я оглядываюсь на Грея, его длинные ноги уже унесли его за пределы слышимости. — Из-за него я оказалась в участке.

— Я знаю.

Мне кажется, или ее лицо стало таким же суровым, как у брата, а голубые глаза стали холодными?

Я хочу что-то сказать и открываю рот.

— Это была последняя капля, Катриона, — говорит она, не отводя взгляда. — Поэтому я позвала тебя, чтобы сказать это перед тем, как ты вернёшься в дом. Ты вернешься, чтобы собрать свои вещи. Если ты сделаешь это без истерик, не беспокоя моего брата или миссис Уоллес, не расстраивая Алису…

Она возвращает мне нож Катрионы вместе с несколькими монетами, которые были в моих карманах. Затем протягивает соверен, который взяла у Грея.

— Это месячное жалованье. Я удвою его, если ты не будешь очередным враньём пытаться отстоять свою позицию. Это конец, Катриона. Я не могу доверять тебе, и я не могу допустить твоего присутствия в своем доме.

— Но… но я вернула медальон.

— Ты вернула? — она поворачивается ко мне, ее брови от удивления поднимаются вверх. — Ты считаешь меня дурой? Ты пыталась продать мой медальон. Вот почему на тебя напали прошлой ночью. Либо ты блеснула им не перед тем человеком, либо пыталась не тому продать.

Я внутренне вздрогнула. На меня напали в старом обиталище Катрионы, с медальоном Айлы на шее и она решила, что несмотря на ее вчерашние мольбы в библиотеке, о возвращении медальона, Катриона отправилась продать его.

— Я продала его до нападения, — пытаюсь объяснить я. — В ломбард. После нашего разговора я отправилась, чтобы вернуть медальон. И я сделала это. Я забрала его незадолго до нападения.

— Ломбард?

— Эм, это место куда люди продают свои вещи.

— Я знаю, что такое ломбард, Катриона. Я имела в виду, что, если это твоя история правдива, то ее легко доказать. Отведи меня туда, и я поговорю с владельцем. Мы посмотрим, подтвердит ли он твою историю.

— Я никогда в жизни не видел эту девушку, — говорит Довер, когда мы стоим в его ломбарде, — и, конечно, не покупал у нее этот медальон. Очевидно, что такая вещь могла быть украдена, возможно, у ее хозяйки. Я честный человек, который дает деньги взаймы беднякам за их вещи в трудные времена. Я не торгую краденым товаром.

— Конечно, нет, — говорю я, — но я исказила факты, когда пришла к вам с нуждой.

Его глаза сузились при слове «исказить», как будто он не знает этого слова и предполагает, что-то нехорошее.

— Я солгала, — объясняю я, — я сказала, что это медальон моей бабушки, и мне пришлось его продать, чтобы кормить ребенка. Потом я сказала, что мой брат дал мне денег, чтобы я выкупила медальон. Нет никакого ребенка. У меня нет брата. Я солгала, и мне жаль, что я обманула вас, сэр. Правда в том, что я украла его у своей хозяйки, а потом пожалела об этом. Вы никак не могли знать, что это краденое.

Довер не принимает моих оправданий. Либо он будет выглядеть обманщиком, либо дураком, а он не хочет быть ни тем, ни другим, особенно перед такой приличной дамой, как Айла.

Когда мы, наконец, уходим, я говорю:

— Я предупреждала вас, мэм. Он не признается, что купил краденое даже случайно, боясь полицейского расследования. Вы ведь смогли понять, что он лжет, не так ли?

— Нет, Катриона. Я не смогла, а это значит, что либо он говорит правду, либо я не умею распознавать ложь. Полагаю, что ты продавала ему товар раньше и надеялась, что он согласится на вашу историю в расчете на будущее сотрудничество с тобой.

— Тогда зачем мне пытаться отговорить вас от разговора с ним?

Она выгибает бровь.

— Ты серьезно думаешь, что попытка отговорить меня от разговора с ним сработает в твою пользу? Ты надеялась отговорить меня, а когда поняла, что это не сработает, надеялась, что он солжет.

Мы продолжаем идти, и мой мозг работает в поисках решений. Никто не любит, когда из него делают дурака, но именно так я поступила с Айлой. Она думает, что я не боялась потерять свою должность, потому что мой работодатель — глупая, богатая женщина, воображающая себя филантропом. Пролей я