посуда в пыли. Не годится. Нужно встречать гостей как положено.

– Воют-то жутко как, твари, – посетовал отец, тяжело усаживаясь за стол. Не было сил смотреть, как он страдает – не из-за денег, у него было припасено достаточно, чтобы протянуть по меньшей мере год, – а без привычного шума и суеты.

Упыри и правда кружили по полям и болотам. Агне на днях видела некоторых из них, и они жаловались, что вести разнеслись слишком быстро и люди совсем перестали покидать свои деревни. Приходилось нападать, перелезая через стены. Но это было опасно: дозорные ведь не спали.

Сама Агне тоже страдала от голода. Сперва она думала, что если не будет обращать на него внимания и продолжит питаться человеческой пищей, то вовсе не вспомнит про кровь. Но нет. Нутро жгло, в венах тянуло, и упыриное сердце стучало всё громче, тяжелее, с оттяжкой. Поставив очередную кружку, Агне прислонилась лбом к деревянной балке, разделяющей стойку для напитков.

Многие нежаки сейчас собирались вокруг Озёрья, и Луче звала её туда. Они решили, что город, в котором нет ни одного ратного главы и ни одного постоянного чародейского отряда, может стать лёгкой добычей – пока что. И если к окрестностям Озёрья съедутся чародеи, это будет нежакам только на руку: чем больше отрядов пострадает, тем вероятнее, что кто-то из ратных глав захочет выслушать болотного царя и его требования.

Агне не хотела ничего решать: кому жить, а кому нет, договариваться с чародеями или убивать – пускай решают другие. Пускай решает царь. Лишь бы её отца не трогали. Но сейчас уже поздно надеяться на благополучный исход.

– Пап? – Она перегнулась через стойку, чтобы лучше видеть отца. Он повернул голову в её сторону. – Пап, обещай мне, пожалуйста, что, если упыри подойдут близко к корчме, ты спрячешься в подполе и хорошенько запрёшься.

Сказала – и оба сердца заколотились быстро и часто. Конечно, он сейчас спросит. Спросил.

– А ты куда-то собралась?

Агне глубоко вдохнула и постаралась, чтобы её голос звучал как можно мягче и ровнее.

– Пап, я ненадолго. Со мной ничего не случится, поверь, пожалуйста. Я…

Она прикрыла глаза. Нет, никогда не хватит смелости признаться отцу, что она тоже упырица. Такое же чудовище, которым пугают все веси. Да что там пугают… Они теперь всюду, а не только в страшных байках путников, которых ночь застала в дороге.

– Я пойду к подруге. У неё ребёнок заболел, а на торг съездить не могут. Принесу немного мёда из наших запасов. Того, который на шалфее настоян. Со мной ничего не случится, я возьму обереги, что нам чародеи давали. Помнишь, в последний раз чародей заезжал? Такой угрюмый, черноволосый. Он отдал мне новый оберег и научил, что делать для защиты.

Агне врала на ходу. Конечно, никто не давал ей никаких оберегов.

Отец смотрел на неё с недоверием, а Агне жалела, что она молодая и несильная упырица: кто-то из них умел туманить разум людям и мог бы заставить поверить в любую ложь – или наслать видение перед смертью. Агне же могла лишь надеяться, что отец и так ей поверит.

– Я не могу запереть тебя, – вздохнул он с горечью. – Ты же всё равно пойдёшь, да?

Агне молча кивнула с виноватым видом.

– Только быстро. Пока упырей нет вокруг. И обереги свои не забудь.

Отец сказал это так тускло, бесцветно, что Агне поняла: он ей не поверил. Но отпустил.

– Спасибо. – Она подошла и поцеловала отца в седой висок. – Я мигом. Но если придут – прячься. Договорились?

Выйдя в поле, она обернулась лягушкой. Прыжок, другой – и лапки угодили в топь. Ещё немного усилий, и её затянуло, закружило холодной чернотой, сдавило со всех сторон, а потом ударило о землю Туманного города.

Снова приняв облик девушки, Агне отдышалась, осмотрелась вокруг и прошла дальше, к заборам и рябиновым кустам, окутанным туманом. С земли вспорхнули какие-то серые птицы и с гвалтом расселись на ветвях.

Она не знала, как позвать болотного царя и где его искать. Бродить по городу? Спросить у кого-то, если встретится по пути? Кожу будто покрыла мелкая туманная изморось, одежда стала тяжелее и холоднее, волосы липли к вискам и ко лбу, но упыриное сердце наконец забилось спокойнее, словно обрадовалось, попав под болота. Зато второе стучало мелко и быстро.

– Отец! – выкрикнула Агне. – Болотный царь!

Птицы снова взлетели и пропали в густом мареве. Золотистые цветы на длинных ножках поникли от влаги, перевалившись через заборы, и чем дольше Агне тут находилась, тем ярче становились цвета: не серо-зелёный, а изумрудный, не тускло-коричневый, а рдяно-кровавый. С каждым шагом город будто оживал, и вот уже слышались детские голоса, петушиные крики и лай собак где-то вдалеке.

«Забрать бы отца и жить бы тут с ним», – подумалось вдруг.

Побродив ещё немного, Агне вышла на площадь, где болотный царь в прошлый раз собирал своих детей. Сейчас тут было пустынно и тихо, встретилось лишь несколько упырей, но Агне их не знала и не стала ничего спрашивать.

– Не меня ли ищешь? – раздалось за спиной.

Вздрогнув, Агне обернулась. Туман сзади неё сгустился, оформившись в седого старика, похожего на её отца. Она растерянно кивнула.

– Тебя.

– Пойдём тогда.

Болотный царь свернул в один из дворов и по-хозяйски вошёл в дом, провёл Агне через сени, заваленные хламом, и сел за стол у давно не топленной и отсыревшей печи. Зелёные занавески колыхнулись, тусклым огоньком сама собой загорелась свеча.

– Ну?

Агне села напротив него. Волнение прошло, осталась только усталость – и решительность.

– Отец, – начала она. – Возобнови наш уговор. Запрети охотиться вокруг корчмы моего человеческого отца. И вели оставить дороги. Что получится, если твои дети станут убивать без разбору? Так не наладишь мир. Люди не перестанут нас ненавидеть, а чародеи – убивать.

– Будто бы перестанут ненавидеть и убивать, если вокруг твоей корчмы будет тишь да гладь. – Царь хмыкнул, погладив бороду. Его глаза сверкнули янтарём, а на лице выступили пятна, похожие на рисунок на лягушачьей коже.

– Я ведь была на совете и слышала все разговоры. Не перестанут, но хотя бы будет лучше, чем сейчас. И… извини, что пришла в этот раз вот так, без приглашения.

– Да уж, удивила, – согласился царь. – Ты всё делала вид, что не с нами, а тут явилась. Я вот даже решил тебя выслушать, настолько изумился. Но ты говоришь про то, чему не суждено сбыться.

Агне пропустила мимо ушей его колкое ворчание. Не пререкаться же пришла.

– Ты знаешь, что