Её тело оказалось таким хрупким, кожа почти светилась в темноте. Мира была невинна, это чувствовалось в каждом её движении. Но она была полна решимости. И готовилась к боли. Но боли не будет. Я был не только Убийцей, но и Любовником. Я не мог позволить этой красавице, которая отдавала мне всю себя сейчас, испытать даже крупицу боли. И поэтому я полюбил её сейчас всем сердцем. Только она существовала в этом мире. Моя любимая, моя жизнь. По-другому жрец Лейлы дарить любовь не умел. Я собирался подарить ей такую любовь, которую мог подарить только я сам. Цветную и сияющую. Потому что она была достойна её.

И когда она прогнулась подо мной, исходя завораживающим криком-стоном, я понял, что моя сероглазая боль отпустила меня, хотя навсегда останется воспоминание об этих глазах.

– Назови её Тамирой, – прошептал я, опускаясь рядом с Мирой. – Пожалуйста.

Она непонимающе смотрела на меня сонными глазами. Пока она еще ничего не понимала, погруженная в сладкую истому.

А я уже знал, что в глубине этой прекрасной девушки зародилась новая жизнь, и Лейла отпустила Чистую Душу из своих чертогов, выполняя желание сероглазой Миры.

Второй раз я проснулся от прикосновения к обнаженному плечу. На меня тепло смотрели серо-зеленые знакомые глаза боа.

– Тебе пора идти, жрец Лейлы. Я присмотрю за девочкой.

Я вопросительно взглянул на светлую макушку, устроившуюся у меня на плече.

– Не стоит её будить, – покачал головой бог. – Тебе и ей будет лучше, если ты уйдешь не прощаясь. Она станет великой жрицей-Целительницей. И вы еще встретитесь в будущем.

Я бесшумно высвободился из сладких объятий, чувствуя необычную легкость в теле, и быстро оделся.

Несколько мгновений постоял над постелью, молча прощаясь, а потом снял с пальца перстень Принца Лилиана и надел его на тонкий пальчик Миры.

– Если моя дочь когда-нибудь захочет этого, – тихо попросил я бога, – пусть она знает, что в Мирейи всегда примут с распростертыми объятиями свою принцессу и её мать.

Совираг одобрительно кивнул и вывел меня из Храма на свежий прохладный воздух, окрашенный розоватыми тонами восхода.

И я замер, увидев на ступенях хрупкую фигуру в зеленом платье.

– Госпожа?

А она внезапно поклонилась Совирагу:

– Спасибо… отец.

– Не за что, – усмехнулся он. – Ты научилась правильно просить ради этого смертного. Поздравляю, дочь.

Я ошарашено переводил взгляд с богини на бога.

Совираг улыбнулся еще раз уже мне, и скрылся в дверях Храма.

Лейла подскочила ближе и заглянула в глаза:

– Привет, Ли?

– Приветствую, Моя госпожа, – отозвался я.

– Интересный у меня отец?

– Замечательный, – серьезно отозвался я, наконец, приходя в себя.

– Теперь ты сможешь заплести мне косу? – поинтересовалась она с легкой капризинкой в голосе. – Эта совсем растрепалась.

– А гребешок Вы взяли?

– Конечно, – радостно отозвалась она, доставая из-за спины руку с зажатым в ней гребешком.

Карат с сожалением оглянулся и зашагал прочь от гостиницы. Он так и не смог дождаться юного принца. Корабль отбывал через сорок минут, и следовало поторопиться, что бы успеть в порт. Но разговор с оборотнем был довольно познавателен, хотя и чувствовалось, что тот очень многое не рассказал своему гостю.

Визирь не видел, что едва он завернул за угол, как в двери гостиницы вошел тот, кого он прождал всю ночь.

– Ты пахнешь женщиной, – Кэртис смотрел с легкой насмешкой и… затаенным одобрением. – Так вот оно какое – лечение от Проклятия.

Я пожал плечами и улыбнулся:

– Мне повезло. Не каждая подходит на эту роль. К счастью, похоже, Лейла, наконец, вспомнила, что сейчас находится в эмоциональном состоянии девочки тринадцати лет, и сумела выпросить у своего отца толику помощи, чтобы разобраться с моей проблемой побыстрее. Ей тоже невыгодно, чтобы я валялся с приступами вместо выполнения своих прямых обязанностей.

– Ах, вот оно что, – задумчиво протянул Темный.

Я же с некоторым недоумением разглядывал с десяток пустых бутылок возле ножки небольшого стола.

– Тис, только не говори, что ты так за меня волновался, что выпил все это в одиночку.

Оборотень рассмеялся:

– Конечно нет, мой дорогой друг. Мы сделали это вдвоем с визирем Восточной Империи, пока ждали тебя.

– Карат был здесь?

– У него корабль отбывал с утра, так что вы разминулись.

Оборотень сладко зевнул и потянулся.

– Знаешь. Я хотя и нелюдь и вина могу много выхлебать, однако этот мужик здоров пить. Мы никуда прямо сейчас не двигаемся?

Я покачал головой.

– Тогда я спать, – заявил темный.

– Хорошо, – улыбнулся я. – Тогда схожу прогуляюсь и выясню, что там с похоронами Миры. Да и с отцом её надо поговорить. Думаю, этому человеку за эти дни досталось больше всего.

– А разве не тебе? – Кэртис обернулся с некоторым недоумением, уже почти упав в кровать.

Я лишь пожал плечами и заметил:

– Сапоги хоть сними.

– Лениво, – отозвался он, зарываясь в подушки с явственным мурлыканием. – Вот если бы Ваше высочество…

– Вот нахал, – восхитился я.

– Наглость – второе счастье, – отозвался оборотень и добавил, когда я начал стягивать с него сапоги. – Третье – это когда за него не бьют.

– А первое? – заинтересовался я.

Но он уже безмятежно спал.

Правитель Натан задумчиво наблюдал, как жрец Лейлы что-то рассказывает отцу погибшей девочки, и мужчина постепенно выпрямляет плечи, согнутые горем. Потом хозяин гостиницы очень низко поклонился юноше и быстро зашагал прочь с кладбища.

– Похоже, нашего гостя больше не мучает Проклятие? – тихо заметил рядом Сабир.

– Похоже, – отозвался правитель. – Сабир, у меня к тебе будет просьба.

– Какая, мой повелитель?

– Выясни про этого Лилиана все, что только возможно. И… если есть шанс пообщаться с Сиганом, как с братом, я хотел бы им воспользоваться.

– Хотите сами во всем разобраться? – поинтересовался воин.

– Ты сам меня учил не верить всем на слово. Я предпочитаю проверять их. Слишком уж быстро наш страдающий гость снова полон сил и улыбок. И слишком невероятно то, что он говорит о Сигане. Тот никогда не желал власти. Стать королем моря… да мой младший братец, будь только лазейка, бежал бы от этой перспективы без оглядки.

– Вы все еще полагаете своего брата трусом?