— Этого не знают даже поднебесные, — прозвучал ее отрешенный мелодичный голос.

Мне требовалась ясность.

— Когда я покину вашу резиденцию, мне представится возможность встретиться с адмиралом Реем?

Спросила и замерла. Все же заверению Яли, что мы с ним увидимся, да еще и в скором времени, верилось с трудом.

— Нет, — ответила принцесса, и все внутри меня оборвалось. Но уже через пару коротких мгновений я вернула самообладание. Никто и не говорил, что будет легко, а мне давно следовало усвоить, что в конечном счете нужно рассчитывать только на себя. Яли солгала — ко лжи мне не привыкать. А способ встретиться с Эртаном рано или поздно я все равно найду, иначе и быть не может.

— Вы встретитесь здесь, — выдернуло меня из размышлений дополнение. — Если все получится, то завтрашним вечером.

Меня как будто подхватили морские волны, но не привычно холодные, а теплые, ласковые, приносящие невыразимую радость. Я была готова смеяться, точно ребенок, и плакать от невозможного облегчения и надежды, что это действительно получится. Но радость омрачала тревога. После всего, что я узнала о нынешнем положении дел и обстоятельствах, в которых оказался Эртан, было невозможно не тревожиться о его попытке со мной увидеться. Как он сумеет совершить переход сюда, не привлекая внимания? Ведь каждое его перемещение непременно отслеживается…

Спрашивать об этом у Линарии я не стала. Она и так сказала достаточно, и я чувствовала, что на большее могу не рассчитывать. Кроме того, совсем скоро она ушла, причем сделала это так же внезапно, как появилась. Уход ее был крайне эффектным: она вдруг подошла к самому краю зала и, не останавливаясь, шагнула в никуда.

Я даже вскрикнуть не успела. Резко поднявшись на ноги, в ужасе воззрилась на то место, где она только что стояла, чтобы в следующий момент увидеть улетающего в горизонт пегаса, уносящего на своей спине хрупкую девичью фигурку…

На всякий случай еще раз подергав ручку запертой двери, я бросила быстрый взгляд на мирно спящую в аквариуме Сапфиру и вернулась к себе. Прежде чем лечь спать, набрала полную ванную слегка теплой воды и долго лежала в ней, напитываясь живительной энергией. Я уже и забыла, каково это — пополнять собственные силы с помощью родной стихии, чувствовать ее как часть себя, позволять ей напоминать о том, что во мне течет кровь ундин. Не важно, особая эта кровь или нет, важно лишь то, что эта моя часть относится к Поднебесью и удерживает от окончательного ухода во тьму. Именно здесь, в этом небольшом, затерянном на землях альвов замке мне хотелось хотя бы на короткое время забыть о своей темной стороне. Я уже примирилась со своей темной магией, почти перестала ее ненавидеть, утвердилась в мысли, что даже ее можно использовать во благо, но сейчас и душа, и сердце отчаянно стремились к чистому лазурному небу…

По ощущениям я провела в ванной не менее часа, пребывая в легкой полудреме. Расслабилась настолько, насколько это было возможно, а затем, пребывая в том же безмятежном состоянии, создавала из воды небольшие шарики, ленты, фигурки. Было так удивительно видеть собственную магию в действии, понимать, что вода все еще мне послушна, и я способна не только управлять армией скелетов.

Вот только существовал один вызывающий смятение нюанс. Сравнивая свою силу ундины и некроманта, я осознавала, что вторая во мне побеждает. Не преобладает, а именно побеждает — мощью. Чувствовала, что как темный маг способна на большее, чем ундина или даже ловец. По правде говоря, кадетом я всегда была посредственным, держась на службе исключительно из-за упрямства и намерения ни за что не отступать.

Сделай я такое открытие еще пару недель назад — ужаснулась бы. Но сейчас по этому поводу испытывала лишь легкое сожаление, которому вскоре тоже суждено было исчезнуть. Конечно, хотелось, чтобы все сложилось несколько иначе, но свою природу не изменить. Так что остается принять себя такой, какая есть, и выбрать ту дорогу, которая принесет благо и мне, и другим.

Мой внутренний котик, каким я теперь воспринимала свою темную магию, от таких размышлений довольно щурился и мурлыкал.

Учитывая частые переезды, я научилась относительно легко адаптироваться в новых условиях, но сегодняшнее утро стало исключением. Разбуженная заглянувшими в окно солнечными лучами, я некоторое время не могла понять, где нахожусь. Комната казалась совершенно незнакомой, а заливающий ее яркий свет не вписывался в ту картину мира, которая давно стала привычной.

События вчерашнего дня всплывали в памяти постепенно, словно тоже пробуждаясь от глубокого сна. Мне хотелось зарыться под одеяло и, щурясь, понежиться в ореоле солнечного света еще немного, но мысль о том, что этим вечером, возможно, я увижу адмирала, заставила подняться.

Пока я умывалась, кто-то — вероятно, Айрон — успел принести поднос с завтраком. Это оказалась все та же крупа, какую мы с принцессой ели за ужином. Свое единственное платье я накануне постирала, так как после бега по грязи выглядело оно далеко не лучшим образом, и сейчас пришлось ждать, пока оно досохнет. Как только ткань стала влажной ровно настолько, чтобы надевать ее было не слишком противно, я покинула комнату.

Чем себя занять, совершенно не знала, но надеялась, что, бродя по залам, наткнусь если не на принцессу Линарию, то хотя бы на Айрона. Возможно, встретить Айрона было даже предпочтительнее — с ним толком поговорить я еще не пробовала. Хотелось узнать, что сейчас происходит в столице, Сумеречье, Сумеречной Жемчужине… хотя бы газету свежую почитать!

Айрона я увидела совсем скоро. Он сам вышел мне навстречу и, сказав, что меня ждут, предложил следовать за ним. Сердце тут же отреагировало учащенным биением… конечно, принцесса говорила, что адмирал придет вечером, да и то не факт, но что, если у него получилось добраться сюда раньше?

Мне казалось, что Айрон идет слишком медленно. Хотелось торопить его, бежать вперед, нестись на всей скорости, на какую только способна… но я послушно держалась позади него, нервно комкая влажную ткань платья.

Мы прошли по тому же коридору, каким я накануне добиралась до отдаленного зала. Оказавшись там, Айрон уверенно направился к двери, которая минувшим вечером была заперта, а сейчас — слегка приоткрыта. Запрещая себе радоваться раньше времени, но плохо с этим справляясь, я переступила порог комнаты следом за альвом и сразу же заметила сидящего на кровати человека.

Это был не адмирал.

В первые мгновения я застыла, не веря, что это действительно он.

Все же, что бы о себе ни думала, способности изумляться не утрачу никогда…

— Папа? — резко севшим голосом позвала я, сделав нерешительный шажок вперед. Остановилась на короткое мгновение и, преодолев оцепенение, бросилась к нему. — Папочка! Поднебесные, как ты здесь оказался?!

Мне не ответили, но я едва ли обратила не это внимание. Не в силах сдержать заструившиеся по щекам слезы, крепко его обняла, ощущая, как тело начинает бить неконтролируемая дрожь. После того как узнала, что отец так и не восстановился после фактической смерти, я изо всех сил старалась не поддаваться страху за него, убеждая себя, что все будет хорошо. Но сейчас, обнимая его, понимая, что он жив, испытывала такое облегчение, как если бы долгое время носила на плечах тяжелый камень, а затем в один момент от него избавилась.