Тем не менее ладонью правой руки, не обращая внимания на нож, Альберто залепил парню такую пощечину, что бедняга рухнул прямо к моим ногам, – он летел, как лыжник на крутом склоне, когда тот падает и не может остановиться. Так и этот парень пролетел мимо меня и очутился в заснеженном лесу. То бишь прокатился по полу, скользкому от разлитого вчера пива, и брякнулся о плинтус, как самолет падает на землю. Правда, он принес некоторую пользу и, возможно, установил мировой рекорд, укокошив за полсекунды шестнадцать мирно пасшихся здоровенных тараканов. А нож оказался в руке у Альбертино. Тут из-за ржавых железных столиков повскакивали четырнадцать красавцев-бразильцев, встретиться с которыми я никому не пожелаю. Приятели лыжника из Манауса. Не пожелаю никому с ними встретиться, потому что они привыкли орудовать мачете, как мы с вами привыкли орудовать вилкой и ложкой. И все уставились на Альберто с выражением, которое можно было понять по-разному, но только не как симпатию. А тот швырнул на пол нож почти с отвращением. Так он показал, что уверен в себе: я один, вас четырнадцать, неужели я не справлюсь без ножа? Легко.

Альберто Ратто можно упрекать во всем, чем угодно, но только не в трусости.

Потом он поднял руки и, располагая всего шестью пальцами, сказал с уверенностью, которой я не встречал у самых крутых мафиозных боссов:

– Сейчас я вам задницу надеру – всем четырнадцати.

Я не верил своим ушам и своим глазам. Именно в тот момент, соединив несколько нейронов, я произвел следующую мысль: «Надо непременно подружиться с этим парнем».

И я закурил «Ротманс лайт», надеясь насладиться шоу, в ходе которого бар будет разрушен.

Потому что даже дураку понятно: сейчас начнется драка, которая войдет в историю. Драка драк.

Нечего морщить носики, мои образованные друзья, не надо идти против природы и строить из себя культурных людей, не надо пересказывать пару-тройку скучных и скверно изданных книжонок, которые вы прочитали, драка – это прекрасно, это даже лучше, чем трахнуть Раффаэллу Карра, когда та была на пике сексуальной доступности и предлагала себя всем подряд – «от Триеста до юга страны»[48]. Кто о драке противоположного мнения – жертвы психоанализа и прогресса, такие не пойдут далеко. Даже если их лечит по страховке сам Фрейд.

Драка – это прекрасно. Драка – как наркотик. Драка – это драка.

Не без удивления отмечаю: услышав угрозы Альберто, эти четырнадцать, несмотря на количественное преимущество, вздрогнули. Наверняка они подумали: лучше не связываться с парнем, который спокойно, не без удовольствия ожидает возможности схватиться с противником, явно превосходящим его числом. Эта мысль пришла им одновременно, арифметика их не убеждала, но было поздно. Когда зашел слишком далеко, трудно вернуться назад, если только не боишься показать себя последним козлом, а современный бразилец, надо признать, не хочет выглядеть последним козлом. Поэтому все четырнадцать выстроились в узеньком проходе, надежно перекрытом стальными заграждениями.

Я сказал себе: не может быть, что все так просто. Или этот Альберто прячет в трусах автомат, или через пару секунд появятся пятьдесят шесть его дружков.

Я ошибался. Он был один. Один с шестью пальцами.

И с твердым, непоколебимым намерением отправить всех четырнадцать парней туда, куда он уже отправил истребителя тараканов. Альберто не остановился бы ни перед стеной, ни перед Господом Богом, ни перед бумагой, на которой написано, что ему грозит каторга. Альберто никому не остановить. Потому что ему нечего терять. А мне очень нравятся люди, которым нечего терять. Когда я таких встречаю, мне словно вводят сто граммов кокаина. Я закипаю. Благодаря таким, как он, я сажусь за игровой стол и наслаждаюсь жизнью. Я так растроган, что готов смеяться и плакать.

Такие они, нынешние дети: чтобы поиграть лишние полчаса, продадут мать родную.

Люди, которым нечего терять, ненасытны. Жрут, пока не начнет тошнить. Но разница между мной и всеми остальными в том, что мне, когда меня тошнит, очень даже нормально. Для меня это не проблема. Поэтому я не приспособлен к жизни. Поэтому я один. Теперь я наконец-то нашел того, кто не отстает от меня. И даже больше: идет на шаг впереди. Этот демон – Альберто Ратто, уроженец Ангри. Селения, соответствующего тонкому, доселе неизвестному науке звену цепочки, которая соединяет шимпанзе и человека, края, где появились на свет многие подобные Альберто. Пусть жители Ангри не обижаются. Для меня это достоинство, а не недостаток.

А потом, словно по волшебству, как в самой прекрасной сказке, началась драка драк. Спроси меня по ее окончании, готов ли я заплатить десять тысяч долларов за то, чтобы увидеть то, что я увидел бесплатно, я бы не раздумывая согласился. Влез бы в долги, лишь бы увидеть в деле Альберто Ратто.

То, как люди проявляют себя в деле, не перестает удивлять тех, кто рядом, да-да.

Следить за игрой величайшего в мире футболиста, читать величайшего в мире писателя, изучать безошибочные, точные до миллиметра движения величайшего в мире плотника, слушать с восторгом величайших в мире певцов – от этого на глаза наворачиваются слезы. Те же слезы сейчас, спустя целую вечность после той драки, стоят у меня в глазах, потому что я твердо знаю: передо мной, чтобы доставить мне удовольствие, выступил величайший боец всех времен. А если вспомнить о физическом недостатке, который мешал ему хватать противника за ворот, нос, волосы и руки, вы сами поймете, насколько ему было трудно. Но в тот день у Альберто Ратто трудностей не возникло. Он был в своей тарелке. Чего не скажешь о четырнадцати бразильцах. Которым требовался важнейший ресурс – время. А его никто и никогда не подарит. Особенно Альберто Ратто. Ну уж нет, Альберто прекрасно известно, что время дарить нельзя, иначе не справиться с количественным превосходством. Этим четырнадцати еще бы пару секунд, чтобы выстроить оборону, но фигушки.

А теперь представьте, как здоровый, тяжелый мяч начинает носиться по бару, словно отскакивая от стен, с неслыханной скоростью, с безжалостной силой сметая все на своем пути, кроме меня – я схоронился под столиком в привычной компании семнадцати тараканов.

Вы уже догадались: мяч – это Альберто Ратто.

Беспорядочно, непредсказуемо, действуя почти наобум, Ратто носится и крушит все подряд, не разбирая, люди перед ним или предметы. Он уничтожает все, что ему попадается, бросаясь всем телом на посетителей, кофейные чашечки, пивные бутылки, настенные календари, официантов, бестелесную кассиршу, хозяина заведения, тараканов, транзистор, старый кассовый аппарат, мелкие монеты, ведра для мытья пола, бутылки с кашасой, железные стулья, витрины, стаканы, перегоревшие лампочки и вентилятор, годами тщетно боровшийся с влажностью. На все, все, все.

Наш Ратто – ураган, превосходящий мощью обычные ураганы.

Наш Ратто – горизонтально летящая бомба.