Это была чистая правда.

Выражение «медведь по ушам потоптался» не отражало всей глубины и трагичности картины.

Медведь у Али потоптался, полежал, почесался и перезимовал. А потом нагадил напоследок и пошел по своим делам.

Аля оказалась единственной, кого в детском саду выставили из хора. С просьбой родителям – не издеваться так над ребенком, и пуще того – над учителем.

Родители пожали плечами и решили, что надо меньше работать языком, раз так, и больше руками. Не всем же быть Шаляпиными, кто-то и Страдивари родился. И принялись таскать ребенка по другим кружкам, взамен музыкальной школы.

– Вообще никак?

– До ужаса, – вздохнула Лиля. – Сказки рассказывать – еще куда ни шло.

– Может, расскажешь что-нибудь?

Лиля подумала пару минут.

– Надо возвращаться к костру…

Не хотелось. Но Джерисон смотрел серьезно. Видимо, это действительно надо.

Из чего складывается репутация человека? Да из вот таких мелочей. Слово там, поступок здесь… Джес лучше знает, как надо вести себя в обществе, и сейчас он ведет.

– Давай вернемся. Да и Миранде без нас грустно…

Лиля вздохнула.

Достала из сумочки пудреницу, попудрила нос…

Пудра, да…

Здесь были приняты свинцовые белила, но они были дороги. Крестьянки пудрились смесью пшеничной и бобовой муки. Все это осыпалось, оставляло разводы на одежде, и выглядело, прямо скажем, не слишком красиво. А уж про вред для организма вообще лучше промолчать.

Красота требует жертв?

Намажьтесь свинцовыми белилами и добавьте к ним помаду из киновари, и первая жертва тут же определится.

Лиля задумалась над этим вопросом еще в Иртоне. Ну и…

Тальк.

Основой пудры в двадцать первом веке, как и за век до того, являлся тальк, а кто знает, что это обычный природный минерал? Лиля вот знала. И когда увидела, не стала колебаться.

Прочность талька крайне невысока, размолоть его не составляло труда даже сейчас, пудра получилась отличная. И главное – она не осыпалась на платье.

Присыпка, косметика, может, и еще куда применить можно будет.

Главное что? Главное, мера.

Лиля попудрила нос, улыбнулась себе в маленькое зеркальце, подумала, что надо бы выпускать приличные пудреницы, как та, к которой она привыкла, и взяла мужа под руку.

– Все хорошо, Джес. Пойдем к дочери?

Джерисон кивнул.

– Да, дорогая. Идем.

Миранда не страдала от отсутствия родителей. Менестрель, по просьбе благородных дам, пытался спеть балладу о любви, а девочка внимала. Графа с супругой все встретили улыбками.

Все всё понимают, разное бывает… кстати, в некоторые моменты жизни дамы вообще на всех бросаются аки кобры. Где-то раз в месяц – не это?

– Простите, – Лиля не любила лицемерить, но могла при случае. – Внезапно так голова закружилась, я испугалась, что упаду, и решила достать нюхательные соли. Но сейчас мне намного лучше.

– Ох, что ж вы так? Надо было просто спросить, у меня всегда с собой есть флакон, – Присцилла тут же продемонстрировала нюхательные соли.

Лилиан развела руками.

– Простите. Не сообразила. У меня вообще последние два дня так голова кружится, мы, женщины, существа слабые…

Это поняли все, даже менестрель, и закивали.

Да, в некоторые дни к слабым женщинам лучше не подходить – зароют. А до того – убьют лопатой.

– Мам, а давай ты нам сказку расскажешь? Не про любовь? – попросила Миранда. – А то скучно как-то… он ее любит, она не любит, или наоборот… им что – заняться нечем?

Все рассмеялись.

Лиля почесала кончик носа.

– Сказку? Не про любовь?

Вот вопрос…

Но – сообразила быстро.

Есть такие сказки, и не одна. К примеру… замечательные и удивительные приключения барона Мюнхгаузена.

Кто о таком не слышал?

Заменить пистолеты на арбалеты, пушки на катапульты – и отлично срастется!

Лиля посмотрела на менестреля.

– Ну что ж. Подыграете, молодой человек?

– Да, прекрасная госпожа.

– Итак, в некотором царстве, в некотором государстве…

Она рассказывала.

Иногда напевала, и менестрель поддерживал ее тихим перезвоном струн. Иногда замолкала, чтобы сделать глоток воды, и люди терпеливо ждали. Никто не замечал, что подобрались поближе слуги, что сами собой стихли разговоры, что даже лошади перестали ржать…

Миранда влезла на колени к матери и прижалась покрепче. Она слушала…

Слушал и Джерисон. Намек?

Нет, в этой сказке не было ничего такого. Это же барон! Который вытаскивал себя за волосы из болота, убивал и жарил на лету уток, летал на ядре… ладно, на камне из катапульты…

Хохотали все – и от души, даже менестрель.

Наконец, сказка закончилась, и Лиля замолчала. Улыбнулась.

Как-то странно на нее смотрели. Почему?

Графиня перевела взгляд на мужа.

– Что случилось?

– Никогда прежде ничего подобного не слышал, – признался Джес.

Лиля развела руками.

– Я бы тоже не слышала. Но вы мне сами подарили те свитки…

– Там были сказки?

Графиня улыбнулась.

– Нам пришлось попотеть, прежде, чем мы разобрали текст. Я покажу, когда мы приедем домой. И мне кажется, ребенку пора уже спать.

– Ваше сиятельство, благодарю за чудесный рассказ! – подхватился менестрель. – Скажите, вы не будете против, если…

– Вы разнесете истории барона по миру? Нет, не буду. Сказки затем и пишут, чтобы их слушали, разве нет? Простите, господа, нам спать пора.

Миранда зевала во весь рот.

Джерисон подхватил дочку на руки – и пожелал всем доброй ночи.

Уэльстер, графство Лорт.

Что там говорит простонародье о тех, кто занимается чужими делами?

Эммм…

Альтрес Лорт отлично знал простую истину, которая гласила, что свой… нос – в чужие дырки не суй. Или потом из своей дыры соседей выковыривать замучаешься.

А ведь он так и поступил.

Дела государственные он решал. А вот в своем доме такой бордель развел, что хоть вирман приглашай на гулянку. Терять тут уже нечего. Нанял управляющего, и думать забыл. Деньги получал, отчеты, опять же, хорошие, вот и не беспокоился ни о чем. И зря!