Если бы на «Новороссийске» была в полной мере отработана повседневная и боевая организация, то офицеры, остававшиеся на корабле, в должном объеме обеспечили бы борьбу за спасение линкора и не допустили бы гибели столь значительной части его экипажа. Многим из тех, кто был в ту трагическую ночь на линкоре, запомнилось, как контр-адмирал Лобов по запросу командиров аварийных партий с крейсеров дивизии организовывал доставку на линкор аварийного имущества, как старший помощник командира крейсера «Фрунзе», капитан 2-го ранга Амбокадзе, прибывший на линкор следом за своей аварийной партией, выполнял роль посыльного при командующем флотом. Кстати, примерно в такой же режим включился и прибывший с большим опозданием на аварийный линкор и врио командира капитан 2-го ранга Хуршудов.

Это свидетельствовало о том, что обеспечивавшая смена офицеров и мичманов оказалась не в состоянии в должной мере обеспечить организацию борьбы за живучесть на аварийном корабле. Как выяснилось впоследствии, из 20 офицеров, составлявших обеспечивавшую смену в тот трагический для линкора день, было только 8 строевых офицеров. Этого числа офицеров было вполне достаточно для обеспечения повседневной организации на линкоре, но оказалось чрезвычайно мало для напряженной борьбы за спасение корабля, терпящего бедствие.

Если бы командование линкором возглавило и обеспечило процесс борьбы за спасение корабля, то даже в случае катастрофы и гибели части личного состава обвинения в адрес командования эскадрой и флотом носили бы вторичный, а не основной характер. В нашем же случае, в силу все тех же изъянов корабельной организации, на линкоре не оказалось ни командира, ни старпома, способных возглавить экипаж, в этой критической для корабля и опасной для экипажа ситуации. Не было на корабле и штатных командиров БЧ-5, БЧ-2, БЧ-4, каждый из которых на своем уровне организовал и возглавил бы свои боевые части в общекорабельной организации борьбы за спасение корабля. Именно по этой причине группа высокопоставленных «аварийщиков», прибывшая на линкор во главе с командующим флотом вице-адмиралом Пархоменко, пыталась взять на себя управление аварийным кораблем, но своими противоречащими Корабельному уставу и здравому смыслу действиями вместо реальной помощи экипажу лишь приблизила катастрофу линкора. Приняв же на себя значительную долю обвинений в катастрофе и понеся при этом самую минимальную из заслуженных ими кар, они, по сути дела, сделали неактуальными (?) дальнейшие претензии к бывшим командирам и механикам линкора за все те безобразия, что выявили члены Правительственной комиссии в вопросах повседневной и боевой организации корабля.

В то же время членами Правительственной комиссии не был отмечен весьма важный факт — в сентябре линкор был поставлен к стенке завода и на нем проводились работы, закончить которые планировалось не ранее первых чисел ноября. Постановка корабля в завод позволила командованию эскадры отправить в отпуск командира линкора, командиров БЧ-2 и БЧ-4. На заведованиях этих офицеров не планировались работы в заводе. Нелишне было бы пояснить, что командир электро-механической боевой части отсутствовал на корабле по причине перенесенной накануне операции осложненного аппендицита. И тем более членам комиссии очень не хотелось бы фиксировать тот факт, что за две недели до катастрофы был получен приказ морского министра — в кратчайшие сроки ввести линкор в состав действующего флота. И что указание об этом исходило от высшего партийного руководства страны. А ведь только сопоставляя все эти факты, можно объективно судить о той обстановке, что предшествовала и сопутствовала катастрофе. Приняв к сведению последнюю информацию, продолжим наш анализ.

Очевидным и официально доказанным фактом является то, что при всех тех конструктивных недостатках и ряде организационных нарушений, имевшихся на корабле, линкор и экипаж можно было бы спасти, предприняв ряд действий, диктуемых инструкциями и самой обстановкой. Командир дивизиона главного калибра капитан-лейтенант Марченко, имея допуск на управление линкором и считая себя в известной степени ответственным за судьбу корабля и экипажа (подтверждением тому был его телефонный звонок оперативному дежурному флота с первичной информацией о чрезвычайной ситуации на корабле), занял бы место командира на ГКП и, обладая требуемыми знаниями и достаточным опытом, выполнил бы все действия, направленные на спасение корабля. По общему анализу обстановки, складывавшейся на линкоре с момента взрыва, крепнет убеждение в том, что, не вмешайся в действия экипажа адмирал Виктор Пархоменко, офицеры линкора, действуя только наличными силами и средствами, не прекращая борьбы с поступавшей внутрь корпуса водой, отвели бы линкор в сторону берега и посадили бы на грунт частью днища. Потери ограничились бы теми, что понес экипаж в результате взрыва. Строевые офицеры, находившиеся на корабле, выполняя распоряжения Марченко, были способны обеспечить взаимодействие со спасательными средствами и координацию действий аварийных партий, прибывавших с крейсеров эскадры. При этих условиях командиры ЭТД и ДЖ, находясь в ПЭЖе, руководимые с ГКП, оценивая обстановку, управляли бы действиями аварийных партий. Помощник командира Сербулов продолжил бы общее руководство носовыми аварийными партиями по борьбе с поступающей водой, обеспечивая резерв времени для действий командира по спасению линкора.

Контр-адмирал Никольский по прибытии на линкор занял бы свое место на ФКП и осуществлял общее руководство по взаимодействию с портовыми плавсредствами и средствами АСС, информируя об обстановке командование флотом.

Если бы события развивались по предположенному мной сценарию, отличившиеся в процессе спасения корабля офицеры и матросы были бы награждены орденами и боевыми медалями. Поврежденный линкор сняли бы с мели, отвели в док для ремонта, либо, признав его неремонтопригодным, разобрали бы на металл.

Когда же в действия экипажа грубо и непрофессионально вмешался командующий флотом, была упущена реальная возможность спасти корабль. Линкор потерпел катастрофу, значительная часть команды погибла.

По факту катастрофы была назначена Правительственная комиссия, от которой требовалось выяснить причины взрыва, оценить действия экипажа и командования в процессе борьбы за спасение корабля, определить виновников и сделать выводы.

Как уже говорилось ранее, взяв за основу суть и содержание выводов, сделанных комиссией по результатам работы, мы поведем собственное расследование основных этапов борьбы за спасение корабля и выявим основные причины, приведшие линкор к катастрофе.

Как известно, Правительственная комиссии, работая поистине «стахановскими» методами, завершила свою работу за пять дней. Уже только поэтому возникают большие сомнения в качестве выполнения отдельных задач, поставленных председателем Правительственной комиссии перед руководителями отдельных ее секций. Нелишне при этом уточнить, что Правительственная комиссия, расследовавшая причины гибели линкора «Императрица Мария», работала 26 суток, и даже при этом немалом сроке предполагалось продолжить работу по расследованию причин катастрофы и вернуться к вопросу о наказании виновных после завершения войны.

На фоне тех организационных проблем и нарушений, что были выявлены на линкоре «Императрица Мария», и которые, по мнению членов комиссии, могли способствовать катастрофе, очень показательно содержание письма морского министра Григоровича к командующему Черноморским флотом вице-адмиралу Колчаку: