Мы вышли из кабинета. В коридоре ждала Маделиф. Хмуро, с подозрением поглядела на О’Шэнана.

— Энгус забирает своего друга и немедленно уезжает отсюда, — произнес я на фризском.

— Почему, Эгихард?

— Потому что он и его немногочисленные соратники будут противостоять ирландским магистрам. Это нам на руку, Маделиф.

Она, подумав, кивнула.

— Я провожу к Ульриху, он, думаю, не будет против.

Минут через пять мы зашли в небольшой зал совещаний. Альдельман, судя по всему, давно меня ждал. Лицо его выражало недовольство, да и весь вид у него был после бессонной ночи из-за допросов крайне недружелюбный.

— Ульрих, господин О’Шэнан и его друг возвращаются в Ирландию, — произнесла Маделиф.

— С чего бы?

Маделиф кивнула на меня. Ульрих шумно выдохнул.

— Господин Райнер-Наэр, вы объясните, почему?

— Как я уже сказал госпоже Халевейн, в ирландской Гильдии раскол, а Энгус и его соратники будут противовесом тамошним магистрам.

— Только этот «соратник» оказался на стороне магистров.

— Больше подобной глупости он не совершит. Где он? Я ему пару слов скажу.

Ульрих и Маделиф переглянулись.

— Уверены, что господин О’Шэнан точно без него не обойдется в своем противостоянии?

— Нет.

— Хорошо. Приведите Брессалана О’Келли сюда, — распорядился он.

Через несколько минут в зал завели пленника. Лицо его выглядело измученным, на щеках имелись синяки. Да и одежду на нем, побагровевшую от нахождения в винной реке, никто не предложил сменить. Вместе с ним в комнату втянулся соответствующий винный аромат. Руки пленника были связаны, а сам он был опутан сетью заклинаний, лишавших его возможности колдовать. Примерно тех же, что когда-то были на мне, только в несколько раз проще, наведенные второпях. Белоголовый маг увидел меня, взгляд его сделался совсем диким, метнулся к хмуро взиравшего на него О’Шэнану.

Я шагнул к нему, приблизившись вплотную.

— Молчите, если хотите жить, и слушайте внимательно, я повторять не буду, — процедил я сквозь зубы на гэльском. — Ваш товарищ, рискуя жизнью, приехал вытаскивать вас из переплета. Не обесценьте его старания. Что касается вашего погибшего брата. Он ведь такой же светлый маг, как и вы, не так ли? Или все же нет? Как вы думаете, пришел бы светлый маг убивать семью, у которой была незапятнанная репутация в течение всех поколений, начиная с основателя рода? Стал бы убивать женщин, детей и младенцев? Я думаю, что нет. А значит, ваш брат давно перешел границу, за которую светлый никогда бы не переступил. И он получил то, что и заслуживает убийца.

— Вы сами…

— Я на светлого мага и не претендую, — я подался к нему. — Но когда мне говорят, что подобные вашему брату маги — светлые, мне становится смешно.

— Были доказательства…

— Не было никаких доказательств. Вы даже сейчас в их существование не верите, хотя раздавлены горем. Ну и последнее — в Королевском Кодексе Оборотней не было ни одного перечеркнутого имени оборотня из рода Лехри, запятнавшего себя убийством. Так кем же вы будете теперь считать брата?

Брессалан опустил взгляд.

— Вы уже сказали, господин Райнер-Наэр, — едва слышно ответил он.

— Я рад, что мы так быстро пришли к пониманию. Вижу вас еще и беседа с господином Адельманом неплохо в себя привела. А теперь идите к О’Шэнану и уезжайте отсюда немедленно.

Я вывел в воздухе золотой росчерк, мгновенно освободивший Брессалана от сети защитных заклинаний и связывающей ему руки веревки. Маг подошел к О’Шэнану.

— Я провожу наших «гостей», — произнесла Маделиф.

— Я, пожалуй, тоже, — сказал я, глянув на Маделиф с насмешкой.

Она явно хотела вызнать у О’Шэнана, о чем мы говорили.

— Господин Райнер-Наэр, мы должны поговорить и многое обсудить, — напомнил Ульрих Адельман.

— Обязательно. Мы быстро вернемся, не переживайте.

— Эгихард, — упрекнула Маделиф, когда мы вышли коридор и направились к выходу из Гильдии.

— Вам стало настолько любопытно, о чем мы говорили с Энгусом?

— Да, очень, учитывая что вы его готовы были за это убить, — сказала она.

— Я вам расскажу. Но прежде мне надо кое-что выяснить.

Маделиф кивнула. Мы вышли их Гильдии. Для ирландских магов вызвали такси и мы стояли чуть в стороне от входа, ожидая, когда оно подъедет.

— Харди!

Я обернулся и увидел, что к нам направляется Тея. На лице Маделиф промелькнуло крайнее неудовольствие.

— Доротея, тебе сказано было оставаться в комнате, — произнесла она холодно.

Тея поглядела на нее возмущенная, потом перевела взгляд на меня и смутилась.

— Что ты хотела спросить, Тея? — произнес я.

— Карлфрид сказал, что тут маги из Ирландии и я подумала… — она, совсем смутившись, смолкла.

— Ты вспомнила про сеть аптек и хочешь уехать? — догадался я.

— Я бы очень хотела этим заниматься. Ты ведь не против?

— Это неприемлемо, — вмешалась Маделиф.

— Но почему⁈ — в словах Теи отразилась многолетняя обида на мать. — Ты мне никогда не помогала, а теперь когда у меня есть наконец шанс заняться любимым делом, ты решила наконец обратить на меня внимание и вмешаться в мою жизнь? Тебе всегда было прежде все равно! И если бы не Эгихард…

— Не надо, Тея, — оборвал я ее.

— Я всего лишь хочу сказать, что ирландские маги в настоящий момент нам вовсе не друзья, — холодно отозвалась Маделиф.

Тея с недоверием посмотрела на нас, показала на О’Шэнана и его коллегу, с интересом наблюдавших за происходящим.

— Но ведь это они же? Стоят тут совершенно спокойно.

Маделиф бросил на меня короткий взгляд и, больше ничего не сказав, ушла.

— Харди?

— Ты не знаешь английский, как с ними собираешься общаться?

— Я выучу. Но ты… не против?

— Это ведь я сам предложил про аптеки, не так ли? Подожди, — я повернулся к О’Шэнану. — Это Доротея, дочь Маделиф, травница.

— Вот как? Я было подумал, что это сестра госпожи Халевейн, которой не повезло родиться высшей, — отозвался с удивлением О’Шэнан.

— Даллану в Ирландии принадлежала сеть аптек, которая досталась мне в наследство. Я предложил Доротее попробовать управлять ими. И если вы присмотрите за ней, я был бы вам признателен.

Энгус уставился на меня в изумлении.

— Вы хотите, чтобы дочь госпожи Халевейн поехала в нами? Особенно после всего произошедшего?

— Забудьте про Маделиф. У них с Теей