— Понимаешь… была, но сейчас ее там нет, — смущенно пробормотал Джефф. — Я ездил вчера за продуктами. Она покинула гостиницу. Я опросил весь город, но ее никто не видел. — Поколебавшись, он добавил: — Я думаю, она села в дилижанс и отправилась на восток.

— На восток? Какой еще восток? — У Ника появилось такое ощущение, будто ему дали под дых.

Саманта стерла пот со лба. В комнате второго этажа было так душно, что она с трудом могла дышать. Она принялась нервно ходить взад-вперед, разглядывая крохотное помещение, пытаясь отвлечься от печальных мыслей. Посмотрела на потрепанный комод с облезлым зеркалом и аляповатые красные розы на выцветших, отходящих от стен обоях. Девушка пыталась уговорить себя, что пробудет здесь недолго.

Саманта закусила губу. Ей нужно уехать из Каньон-Спрингс раньше, чем Макбрайды выяснят, где она находится. Она знала, что Джефф искал ее по всему городу. Очевидно, Ник еще не вернулся. Она невольно вздрогнула, вспомнив о нем, но затем прищурила глаза и сказала себе, что его не касается, чем она намерена заняться. Хотя где-то в глубине души предпочитала верить, что, несмотря ни на что, она является его женой.

Саманта распрямила плечи. У нее не было выбора, не было другой работы. И потом, если бы он оставил ее тогда на дилижансе, она не была бы сейчас здесь. Она не хотела выполнять подобную работу, но даже если некоторые считают такое занятие не вполне респектабельным, все же это честная работа.

Ей нужно заработать на билет. Не важно куда, лишь бы это было подальше от Каньон-Спрингс.

Саманта взяла с комода веер из перьев индейки и стала обмахиваться, затем раздраженно вздохнула и закрыла его. Посмотрела на запертую дверь. Нет, если дверь открыть, могут подумать, что она принимает посетителей. Содрогнувшись от этой мысли, Саманта стала разглядывать противоположный конец комнаты.

Она подошла к проему, настолько узкому, что его трудно было назвать окном, и отодвинула штопаную-перештопаную кружевную занавеску. Навалившись на искореженную раму, стала стучать по ней кулаком, пока та не открылась. В окно ворвалось облачко пыли от проносящейся мимо повозки. Дождавшись, когда пыль немного уляжется, Саманта оперлась локтями о подоконник и высунулась наружу.

В городе текла обычная для вечернего времени жизнь. Лавки были закрыты, на улице мало людей. Взрывы громкого хохота и звон посуды, а также звуки пианино привлекали тех, у кого было хотя бы несколько монет в кармане, в салун. На противоположной стороне улицы, чуть левее, стояли игриво одетые девицы из «Красной собаки» и, не стесняясь в выражениях, зазывали проходящих мимо мужчин.

Щеки у Саманты вспыхнули, и она поспешила скрыться в глубине комнаты, боясь, что ее могут принять за одну из таких девиц. Ее взгляд остановился на мужчине, который топтался в тени на противоположной стороне улицы. Она припомнила, что видела его там и раньше. Надвинутая шляпа скрывала его лицо, только огонек сигареты светился во тьме. Что ему здесь надо? Уж не наблюдает ли он за ее окном? От этой мысли по телу девушки пробежала дрожь.

Ее внимание привлекли громкие выкрики — по улице неслась группа молодых всадников. Прискакавшие первыми остановили лошадей у изгороди и стали добродушно подшучивать над ковбоем, прибывшим последним. Они спешились, стряхнули пыль с одежды и скрылись из поля зрения, войдя на крыльцо под ее комнатой. Ребята готовы провести субботний вечер в городе, улыбнулась Саманта и подумала, что они очень напоминают ей Джеффа.

Саманта покачала головой. Ей следовало бы ненавидеть этого озорного мальчишку, который причинил ей столько неприятностей, однако она не испытывала к нему никаких недобрых чувств. Джефф оставался Джеффом. Он просто не мог жить без шуток, как птица не может не петь. Таков уж он по натуре.

Она вздохнула, прикрыла ладонями уши, чтобы не слышать шума, и подняла глаза к охваченному пламенем небу. Затем перевела взгляд на горы, снежные вершины которых окрасились в розовый цвет под лучами заходящего солнца. А после, опустив ресницы, представила себя на ранчо у подножия горы.

Вот она сидит в качалке на крыльце. Легкий прохладный ночной ветерок овевает ее лицо. Вокруг звенят сверчки, свою вечернюю песню заводят лягушки. Лань и близнецы-оленята осторожно выходят из леса, чтобы попастись на сочном обширном лугу. Воздух напоен ароматами диких цветов, клевера, хвои. К ней подойдет муж, сядет рядом, и они вместе будут наслаждаться покоем и тишиной. А внутри ее шевельнет ножкой маленький, и она улыбнется, понимая, что это идеальное место для того, чтобы создать семью и растить детей.

Слеза скатилась по ее щеке, и Саманта подняла ладонь, чтобы смахнуть ее, а заодно и прогнать мечту, которой не суждено осуществиться. Она прижала руку к груди, почувствовав там боль, как если бы шайеннская стрела пронзила ее сердце.

— Будь ты проклят, Ник Макбрайд! — воскликнула она. Саманта до сих пор не могла поверить в то, что была такой дурочкой.

Из соседней комнаты через тонкую стену до нее долетело игривое хихиканье вперемежку с мужским смехом. Эти звуки снова вернули ее к реальности, к ее нынешней жизни. Было уже совсем темно. Подавив рыдания, Саманта неохотно отвернулась от окна и оглядела в сотый раз стены неуютной комнаты.

Она подошла к комоду, посмотрелась в подпорченное зеркало и осталась весьма недовольна своим отражением.

Неожиданно ей стало тошно и страшно. Саманта ухватилась за верх комода с такой силой, что у нее побелели костяшки пальцев. Это невозможно… но у нее нет выхода. Она не может вернуться — и никогда не вернется — на ранчо Макбрайдов, не может быть зависимой от них. Ей необходимо заработать достаточно денег для того, чтобы купить билет на дилижанс. Она всюду пыталась найти работу, но нашла только эту.

Хозяйка была к ней добра, дала ей кое-что сшить и починить. Но Саманта знала, что по большей части это была ненужная работа. Она не могла оставаться здесь, ничего не делая, ей этого не позволяла гордость. Она должна сама содержать себя.

Саманта отошла от зеркала, села на койку и обхватила лицо руками. Матрац под ней провис и заскрипел. К этому звуку присоединился скрип матраца в соседней комнате, сопровождаемый стонами и вздохами ее обитателей.

Стараясь не обращать на это внимания, Саманта дрожащей рукой взяла один из черных прозрачных чулок и натянула на стройную белоснежную ногу. Придерживая его, взяла черную атласную подвязку с алой розочкой и с ее помощью закрепила чулок. Затем то же самое проделала со вторым чулком, после чего надела черные сафьяновые туфли на высоких каблуках.

Она встала, разгладила короткую юбку и повернулась к комоду. Увидев свое отражение в зеркале, она едва не сгорела со стыда — так она была похожа в этом наряде на бесстыдную шлюху, на какую-нибудь девицу из «Красной собаки».

— Что сказала бы Тилли, если бы увидела меня сейчас?

Тилли? В памяти Саманты всплыл образ пожилой женщины.

Обрывочные видения из прошлого пронеслись в ее мозгу. Маленькая седовласая няня, стоя на коленях, перевязывает ей расцарапанное колено. Тилли!