— Ну, хватит! — взревел он. Сдернув скатерть со стола, он прыгнул к Саманте. Та подняла лицо, по щекам ее катились слезы. Глаза девушки округлились.

— Ник! — ахнула она.

— Заткнись! — приказал Ник. Железной хваткой он сжал руку мужчины, вынудив его отпустить Саманту. Взбешенный ковбой повернулся к Нику.

Ник приставил ботинок к плечу ковбоя и с силой толкнул. Мужчина, набирая скорость, врезался в толпу. Повернувшись к Саманте, Ник увидел, что она пытается прикрыть свое тело остатками платья. Схватив за руку, он потянул ее к себе.

— Что… — начала было Саманта.

— Больше ни слова! — рявкнул он. Он развернул скатерть и обмотал вокруг Саманты, сделав из нее нечто вроде кокона. Подавив протест в ее глазах властным взглядом, Ник нагнулся и взвалил жену на плечо.

— Оставь меня! Поставь немедленно на пол! — взвизгнула она, извиваясь в его руках.

— Ни за что на свете! — прорычал Ник и в сердцах смачно шлепнул ей по ягодицам.

— Нахал! — выкрикнула Саманта.

— Мне нужно было давно это проделать с тобой, — сказал Ник.

Ковбои, услышав ее крики, прекратили свару и бросились к сцене.

В мгновение ока Ник, пригнувшись, выхватил револьвер и взвел курок. Раздался выстрел. Пуля врезалась в пол, осыпав щепками и пылью ближайшего ковбоя.

— Это зашло слишком далеко! — крикнул Ник.

Мужчины в растерянности затоптались на месте. Наставив револьвер на толпу, Ник боком продвигался к двери.

— Кто дал тебе право убегать вместе с ней? — выкрикнул один из них.

— Да, какое право ты имеешь? — раздался второй голос.

Ник на секунду задержался, перед тем как выйти. Кипя от гнева, он прищурил глаза и убийственно негромким голосом отчеканил:

— Имею право, потому что она — моя жена!

Все ошеломленно замолчали. Затем мужчины зашевелились и стали разбредаться в разные стороны. Один молодой ковбой, заикаясь, пробормотал:

— Черт побери, мистер, мы ведь не знали.

Ник выскользнул в дверь и сунул револьвер в кобуру. Он сбежал вниз, громко стуча ботинками о деревянные ступеньки, и направился к гостинице. Тело Саманты, теплое и мягкое, подпрыгивало у него на плече. Он прижал ее к себе покрепче, ему захотелось задушить ее в объятиях, отшлепать, зацеловать и затискать. Он ощутил слабый аромат роз, и ему сделалось страшно. Что случилось бы с ней, если бы он не оказался в салуне?.. Ник открыл стеклянную дверь в вестибюль и, подойдя к стойке, ударил ладонью по колокольчику, который отчаянно затрезвонил, наполнив эхом помещение.

— Ник Макбрайд, немедленно отпусти меня! — взвизгнула Саманта.

— Прекратите дебош! Что здесь происходит? — возмущенно спросил маленький клерк. Он оставил недоеденный ужин и подошел к стойке. Узнав Ника, фыркнул, откровенно выразив неудовольствие тем, что его побеспокоили. Переведя взгляд похожих на бусинки глаз с Ника на извивающуюся девушку, он поджал губы. — Мы не…

— Заткнись и дай мне ключ от комнаты! — рявкнул Ник, обрывая его.

Клерк судорожно сглотнул.

— Это будет стоить два доллара, — пропищал он и выложил ключ с металлической биркой на прилавок.

— Потом, — сказал Ник, схватив ключ. Он двинулся к лестнице и стал подниматься, шагая через ступеньку, на второй этаж. Найдя нужную комнату, сунул ключ в замок и отпер его. Однако дверь заклинило. Ник пнул в нее ногой с такой силой, что та распахнулась, с грохотом ударившись о стену. Войдя, он повернулся, поднял ногу и так же шумно захлопнул дверь.

Саманта вновь заерзала у него на плече и сердито забарабанила кулачками по спине.

— Отпусти меня!

Выведенный из терпения, Ник снова смачно шлепнул ладонью по прыгающей попке.

— Тебе следует задать хорошую порку! — сказал он.

— Негодяй и нахал! — выкрикнула Саманта.

У Ника зазвенело в ушах от ее крика.

— Может, промыть тебе рот мылом? — спросил он, ища глазами кусок мыла на умывальнике, затем пересек комнату и бросил Саманту на кровать.

Девушка, глаза которой сверкали зелеными брызгами, выпуталась из скатерти и отшвырнула ее прочь. Она вскочила на ноги.

— Как смеешь ты ставить меня в такое щекотливое положение?

— Я… ставить тебя… в щекотливое положение? — взревел Ник. Прищурив глаза, он смерил ее взглядом с ног до головы. Разорванное платье свалилось с плеча, обнажив розовый сосок. Он медленно подошел к ней и прошипел: — Что, по-твоему, я должен был почувствовать, найдя свою жену в салуне и увидев, как она, полуголая, поет перед пьяными ковбоями?

Саманта широко раскрыла глаза и стала пятиться назад, пока не уперлась спиной в стенку.

Кипя от ревности, Ник ощупывал ее взглядом.

— Кто из них тот, с кем ты собиралась подняться наверх? — гневно спросил Ник. Даже мысль о том, что какой-то другой мужчина станет прикасаться к ее телу, приводила его в бешенство. Он сделал еще один шаг к ней. — Или, может, ты хотела принять их всех?

Саманта прищурила глаза. Придвинувшись к умывальнику, она схватилась за ручку фарфорового кувшина.

— Саманта! — предостерегающе процедил сквозь стиснутые зубы Ник.

Однако смириться было выше ее сил. Схватив сосуд, она метнула его в голову Ника.

Он сумел уклониться, и кувшин врезался в стену.

— Проклятие, женщина! — взревел Ник.

Саманта проглотила в горле комок, увидев ярость на его лице. Серые глаза стали похожи на осколки гранита, а сам он — на оскалившегося, рычащего волка.

— О Господи! — прошептала она и оглянулась, ища, чем бы защититься. Она схватила фарфоровую чашку.

Ник прыгнул на Саманту, выбил чашку, сжал ей руку и прижал девушку к себе.

— Пусти! — завопила она, пытаясь вырваться из его железных объятий.

Он засмеялся, но этот смех не сулил ничего хорошего. Его хватка стала еще крепче.

— Как ты смеешь? — возмущенно выкрикнула Саманта и обмякла, притворившись, что теряет сознание. Ник разжал руки. Наклонившись, она ткнулась головой ему в предплечье.

— Саманта?!

И в этот самый момент она открыла рот и впилась в него зубами.

— Ах ты, маленькая ведьма! — Ник отдернул руку, потирая укушенное место.

Это был шанс для побега, и Саманта бросилась к двери.

— Э-э, нет! — решительно сказал Ник и схватил ее за платье сзади.

— Пусти! — завопила она.

— Тебе нравится ходить полуголой, а почему бы совсем это не сбросить? — Ник с силой дернул за платье, послышался треск материи, и Саманта, охнув, обнаружила, что на ней нет ничего, кроме тонкого шелкового белья и чулок в сетку. Зардевшись от стыда, она отвернулась.