class="p1">– Ничего, – мечтательно улыбаюсь я ему. – Ты продолжай, продолжай. Как, скажи на милость, маленький мальчик может стать коллекционером искусства?

– О! – Тристан одаривает меня крышесносной улыбкой. – Он на свои карманные деньги купил на гаражной распродаже одну картину, и она оказалась весьма ценной.

Я внимательно слушаю его.

– Учась в колледже, Эллиот ходил по салонам и галереям, скупал картины у начинающих художников. И с тех пор ни с одной из них не расстался. У него от природы чутье на многообещающие таланты.

Тристан пригубливает вино с таким видом, будто ему каждый день приходится вести подобные разговоры.

– А Кристофер? – продолжаю расспрашивать я. – Он что, тоже увлекается искусством?

– Нет, просто поддерживает в этом увлечении Эллиота. Ему нравится сам азарт аукционов. Для него это своеобразная игра.

Улыбаюсь, прикрывшись бокалом. Мне нравится слушать рассказы об отношениях в семье Триса.

– Завтрашний аукцион обещает быть большим событием.

– Почему?

– Эллиот одержим художницей, чья работа будет выставлена. Он собрал все ее картины, которые выставлялись на аукционы.

– Кто она и откуда?

– Лично мы с ней не знакомы. Ее зовут Гарриет Буше. По-видимому, старая отшельница. Уж как мы только не искали эту женщину! Ее тайна – тема, которую хорошо обсуждать под выпивку.

Улыбаюсь, воображая, как братья выслеживают художницу-затворницу.

– И при этом ты меня считаешь странной! – притворно возмущаюсь я.

Трис хмыкает, попивая вино:

– Пожалуй, со стороны все это действительно выглядит странно.

– А как… – Замолкаю, потому что не знаю, как выразить свой вопрос.

– Что – как?

– Как было принято решение, чем каждый из вас, братьев, будет заниматься в компании? Ну, в смысле, как вы получили свои должности?

Он хмурится, обдумывая ответ.

– Наверное, исходили из того, в чем каждый из нас особенно силен. Например, Джеймисон хорош в контроле. Он очень… – Тристан внезапно замолкает. – В общем, в следующие выходные сама увидишь.

– Когда?!

О господи! Я уже боюсь встречи с этим человеком.

– У нас назначена корпоративная вечеринка с коктейлями, – поясняет Трис. – Я хочу, чтобы ты пришла и познакомилась с моей семьей.

Я нервно дергаю ртом:

– Отличная идея!

Вру – а что поделать?

Блин, что мне надеть? Торопливо прихлебывая вино, начинаю мысленно перебирать свой гардероб. Нет, ничего подходящего у меня нет… придется купить что-то новое.

Ненавижу ходить по магазинам!

– Эллиот занимается всем, что касается графики, – тем временем продолжает Тристан. – Его зона ответственности – визуальная репрезентация «Майлз Медиа». Кристофер распоряжается человеческими ресурсами. Он любит людей. Управление штатом – его конек.

– А ты? – спрашиваю я.

– А что я?

– Как ты стал главой отдела слияний и поглощений?

Тристан улыбается:

– Я силен в математике и готов идти на рассчитанный риск.

– И что это значит? – уточняю я.

– Ну, я могу посмотреть на компанию и ее документацию, составить экспертный отчет и из него сделать вывод, будет ли эта компания чего-то стоить в будущем.

– Знаешь, теперь, когда я узнала тебя поближе, – говорю я, – не могу себе представить… не пойми меня неправильно… не могу представить тебя разрушителем компаний.

Он грустно улыбается мне; задерживает на моем лице взгляд, и тут до меня доходит.

В нашу первую совместную ночь он говорил мне, что у него есть свои комплексы, и то, что я их не вижу, еще не значит, что их нет.

Вот он, его комплекс.

Трис – хороший человек, выполняющий работу, которой не может гордиться.

У меня перехватывает дыхание, когда я представляю, что́ он должен чувствовать, во имя прибылей разрывая на части очередную компанию. И я улыбаюсь ему:

– Знаешь, Трис, из всех людей, которых я встречала в своей жизни, ты оказался для меня самым большим сюрпризом.

– Почему это?

– Ты совершенно не такой, каким я тебя представляла.

– А каким ты меня представляла?

Тянусь через стол, чтобы взять его за руку.

– Человеком, к которому у меня никогда не может быть никаких чувств.

В воздухе между нами летают искры.

– И что же это за чувства, Клэр? – Тристан перехватывает мою руку и целует подушечки пальцев. – Ты все только намекаешь на какие-то чувства, но ни разу не назвала их вслух.

Мы смотрим друг другу в глаза – и он знает, что я знаю, что влюблена в него.

Он хочет, чтобы я это ему сказала. Он ждет этих трех священных слов; я это знаю.

Эти волшебные слова так часто витают между нами – в нашей близости и нежности после занятий любовью. Я почти слышу их, произнесенные шепотом, повисшие в воздухе. Я знаю, что он тоже их почти слышит.

Слишком рано.

Мне нужно удостовериться. Мне нужно знать, что у нас все получится, потому что, как только я скажу ему, что люблю его, я уже не смогу забрать эти слова обратно.

– Знаешь, Трис… Не хочу показаться закомплексованной, потому что я не такая. Я более чем довольна сама собой. Но мне действительно интересно… Что ты видишь, когда смотришь на меня?

Он подпирает щеку рукой и внимательно смотрит на меня.

Мне вдруг становится неуютно. Зачем я это сказала?

– Ты знаешь, что́ я вижу, Клэр.

Вопросительно поднимаю брови.

– Я ничего не вижу… важно то, что я чувствую.

Снова беру его за руку.

– Впервые в жизни… – Он замолкает, задумавшись.

– Что ты чувствуешь, Трис? – шепчу я.

Он смотрит мне прямо в глаза:

– Я чувствую себя – собой.

Мое сердце переполняют эмоции.

– Я чувствую, – продолжает он, – что, когда я с тобой, я тот, кем мне предназначено быть.

Нежно улыбаюсь ему.

– Это как будто… как будто я вернулся в прошлое и снова стал подростком, и ты перепрограммируешь все, что я когда-то знал – или думал, что знаю.

– Это… плохо? – растерявшись, спрашиваю я еле слышно. – Я не собиралась тебя перепрограммировать.

– Нет, не то, – морщит он лоб. – Я не то хотел сказать. Я имею в виду, ты показываешь мне, чего я хочу на самом деле, а не что мне полагается хотеть.

– Ты имеешь в виду моих детей?

– Нет, – шепотом отвечает он. – Я имею в виду тебя.

Я вопросительно смотрю на него.

– Ты – все, чего я хотел, сам того не зная. Женственная, но при этом сильная… твое прекрасное тело, – он мягко улыбается. – Твое бескорыстное отношение к сыновьям.

Я смотрю на него с замиранием сердца.

– Ты вначале заботишься о потребностях всех остальных, Клэр, а потом уже о своих. И впервые за всю жизнь у меня возникает желание позаботиться о ком-то прежде, чем о себе. И причина этого желания – ты.

Меня одолевают эмоции.

– Спасибо тебе, – шепчу я едва слышно.

– За что?

– За то, что ты оказался совсем не таким, как я себе представляла.

Он улыбается:

– Нет, это тебе спасибо, – и подносит свой бокал к моему. – За то, что оказалась именно такой, какой я тебя представлял.

Улыбаюсь сквозь слезы:

– Такой – это какой? Стервой?

Тристан хмыкает, тихонько звякнув нашими бокалами.

– Отвязной стервой с волшебным влагалищем.

Ну как тут не рассмеяться?

Официально заявляю: я люблю этого мужчину… действительно люблю.

Как бы мне хотелось ему об этом сказать.

Я оправляю платье.

– Я нормально выгляжу? – спрашиваю шепотом у Тристана, который, лавируя, ведет меня сквозь толпу. Мы только что приехали на аукцион и пробираемся между собравшимися по такому случаю людьми в другой конец зала, чтобы встретиться с двумя младшими братьями Майлз. Мне так нервно, что даже дурно.

– Ты выглядишь просто охренительно, Андерсон. Хватит дергаться, – шепчет он в ответ, решительно раздвигая толпу.

Боже, кошмар какой-то! Зачем я на это согласилась?

Мы в модной художественной галерее, расположившейся в отреставрированном бывшем складе; народ собрался пестрый, и атмосфера гудит от всеобщего предвкушения.

Стены украшают громадные абстрактные картины, перед ними группами перемещаются люди, любуясь их красотами. Громкая музыка в стиле фанк накачивает пространство энергией, повсюду снуют официанты с серебряными подносами, уставленными бокалами с шампанским.

Это другой мир, бесконечно далекий от моего обычного воскресного унылого сидения за обеденным столом и проверки домашних заданий сыновей.

Мы добираемся до той части галереи, где народу поменьше.

– Вот они! – улыбается Тристан, подводя меня к двум мужчинам, стоящим у одной из картин.

Оба красивы и похожи на Тристана: темные волосы, высокие, крепко сбитые фигуры. Семейное сходство налицо. Одеты в джинсы и спортивные куртки – и даже в них выглядят как модели с подиума,