Он говорил и был не в силах прерваться, и глаза Йофрид становились другими. В них появился теплый, ласковый свет.

Харальд не заметил, как она оказалась рядом. Просто вдруг руки легли ему на плечи, а шелковистые волосы коснулись щек.

– Глупый, – сказала она. – Хватит говорить. Я уже все поняла и останусь с тобой.

Огарок на столе, затрещав в последний раз, целомудренно погас.

– У нас будет не так много времени, – сказал Харальд, когда они с Йофрид въехали в пределы Бабиля.

– Почему? – поинтересовалась она, не переставая глядеть по сторонам. Город оказался велик, никак не меньше Тира, но менее красив. Дома из скучного серого камня, а то и из дерева, запах нечистот, тянущийся от сточных канав, хмурые, спешащие куда-то люди.

Нет, Бабиль ей совсем не понравился.

А вот Харальд, судя по виду, ощущал себя тут как рыба в воде. Глаза загорелись еще на той стороне Серебряной реки, а с лица не сходила восторженная ухмылка.

– Служители Больного Бога желали схватить меня год назад, – ответил он, направляя коня в проулок, такой узкий, что в нем не разъехались бы и двое всадников. – Надеюсь, что за двенадцать месяцев пыл их угас, а бдительность притупилась. Но все равно, как только любой из их соглядатаев заметит меня, нам тут же обеспечены серьезные неприятности. Так что мы должны действовать быстро… и незаметно.

Начал он с того, что привел Йофрид на постоялый двор, хуже которого ей видеть не приходилось. Забор покосился от старости, доски торчали в разные стороны, словно кривые зубы. Здание выглядело заброшенным, несколько окон были заколочены крест-накрест, крыша просела, а над дверью болталась ржавая вывеска, изображение на которой нельзя было рассмотреть.

– Что здесь нарисовано, никто не знает, – слезая с коня, сказал Харальд с такой гордостью, словно привез спутницу в роскошный дворец. – Но вот уже тридцать лет это место называют «Ржавой дырой»!

– Мы будем тут жить? – Спрыгнув с седла, Йофрид угодила сапогом в кучку чего-то, подозрительно похожего на дерьмо. Судя по запаху, это оно и было.

– Придется, – усмехнулся Харальд. – Это одно из немногих мест в городе, где не бывает доносчиков.

Никогда и никаких. Тут собираются отъявленные негодяи, но никто не спросит – кто ты и откуда.

В конюшне, куда они привели коней, не чистили, наверное, с месяц. В воздухе стоял густой запах конского навоза, с жужжанием вились крупные зеленые мухи. В углу, на охапке соломы, храпел здоровенный черноволосый детина.

– И воровства тут тоже не бывает, – проговорил Харальд, заводя коня в свободное стойло (а почти все они были свободны) и расседлывая его.

Когда выходили, Харальд бросил спящему детине монету. Та сверкнула в полумраке летучей рыбой и упала точно в подставленную ладонь, которая свернулась и юркнула конюху под щеку. Храпеть при этом он не перестал и глаз не открыл.

Йофрид раскрыла рот от удивления. Но удивляться времени не было. Харальд уверенно увлекал ее за собой.

Внутри оказалось не так плохо, как она ожидала. Небольшая комната, чистая, без всяких столов, только стойка напротив входа. На лавках скучали два здоровенных мордоворота, с рожами не умнее верблюжьих и кулаками мозолистыми, словно коленки пустынного зверя.

На вошедших они вроде не посмотрели, но Йофрид ощутила на себе быстрые оценивающие взгляды. Вышибалы были вовсе не так просты, какими выглядели на первый взгляд.

За стойкой, как хорек в норе, притаился хозяин. Маленький, остроносый, он на самом деле напоминал хищного зверька. На вошедших смотрел без приязни, зато с немалым подозрением.

Золотой кругляш звякнул, укладываясь на стойку. Йофрид знала, что это одна из последних монет, оставшихся у Харальда. На что он собирался жить после освобождения сына, Йофрид даже не пыталась гадать.

Хозяин на монету даже не посмотрел, просто кивнул и бросил:

– Асвинд, проводи.

Голос неожиданно оказался басовитым, подходящим могучему мужчине, а не этому плюгавцу. Впрочем, в «Ржавой дыре» все выглядело не тем, чем было, и Йофрид особенно не удивилась.

Один из вышибал повел гостей в узкую дверь слева от стойки. За ней открылся коридор со множеством ответвлений. Но путников вели прямо, пока они не уперлись в дверь, которой коридор оканчивался.

– Здесь! – прогудел вышибала и затопал назад. Многословием он, как и все прочие обитатели «Ржавой дыры», не отличался.

– Сейчас еду принесут, – сказал Харальд, прямо в одежде заваливаясь на одну из кроватей, которая жалобно скрипнула.

– Тут еще и кормят? – деланно удивилась Йофрид.

– Нельзя же дать постояльцам умереть с голоду, – усмехнулся Харальд.

– Откуда ты знаешь про это место? – поинтересовалась она, усаживаясь на другую кровать. Та оказалась жесткой, словно камень, зато не скрипела, грозя развалиться.

– У меня была бурная молодость, – он ухмыльнулся. – Наемничал. Знакомства заводил отнюдь не среди родовитых, и один из полезных людей рассказал про «Ржавую дыру» и про то, как тут следует себя вести.

Дверь распахнулась без стука. Вошел слуга – широкоплечий парень с рябым от оспы лицом. Молча поставил на стол поднос и удалился. По комнате поплыл аромат рыбной похлебки.

Разговор пришлось прервать.

Когда поели, Харальд с блаженной улыбкой вновь завалился на кровать.

– Завтра пойдешь в храм на улице Дырявых Горшков, – сказал он. – Узнаешь, что к чему.

– Почему я? – спросила Йофрид. – Я дороги-то не найду!

– Меня там хорошо знают, – пояснил он и зевнул. – Дорогу я тебе растолкую. К тому же мне придется позаботиться о лошади для сына, одежде и оружии. Или ты сможешь пойти на рынок и выбрать выносливого скакуна?

– Нет, – поспешно ответила девушка.

– Вот и отлично. – Харальд тяжело перевалился на бок. – А сейчас нужно выспаться…

Дыхание его сделалось ровным, а потом донеслось равномерное посапывание.

Йофрид ничего не оставалось, как тоже лечь.

Харальд провалился в сон, точно в глубокую яму. Ухнул в мягкую темноту и тут же ощутил себя парящим в небесах, подобно орлу. Но даже орлы не залетают так высоко.

Далеко внизу лежал Бабиль, казавшийся темным Пятнышком, прилепившимся рядом с серебристой нитью реки, тянущейся на юг и на север, сколько хватало взгляда. И хотя там должен был быть вечер (это он помнил!), виделось все великолепно, словно в солнечный полдень.

От города расходилась едва различимая паутина дорог, тонущая в сплошной зелени лесов и полей. Леса можно было отличить по более темному оттенку. К северу и западу они становились все гуще, сливаясь в сплошные массивы.

Но не успел Харальд как следует оглядеться, как его понесло на северо-восток. Словно птицу, в которую превратился во сне бывший Владетель, подхватило мощным ураганом. Но прикосновения ветра он не ощущал. Не чувствовал вообще ничего, только видел.