— Спасибо… — выдавила я. — Как ты их нашел? Как ты смог, Андрей?

— Сами позвали. Прислали смс. Сказали, твой ребенок у них и если я хочу, чтобы он выжил, должен прийти с деньгами. Твои охранники подтвердили, что по дороге из аэропорта на машину Бориса напали.

Я оторвалась от сиденья, оставив на обивке мокрое пятно от слез. Села прямо в траву, привалившись спиной к «пежо». Андрей тихо закрыл дверь, чтобы в салон не дуло. Я с любовью смотрела на ободранные руки, разбитое лицо своего любовника и не знала, как его благодарить. Это ведь не его сын.

— И ты пошел? — прошептала я.

— Разве был выбор? — Андрей поймал мой взгляд и улыбнулся. — Я-то сразу понял, чего они хотят. Встречу за городом назначили. Подослали двух убийц. Одного я завалил, второй сам привел к ребенку. Бессонов не сдох, падла… Ему позарез надо меня убрать.

— Эмилю тоже велели прийти с деньгами.

— Он там? — догадался Андрей.

Я убито кивнула. Он поднялся и направился к водительской двери.

— Дай телефон! — крикнула я, подавившись слезами. Я не могла встать, ноги не слушались. А когда Андрей покачал головой, разрыдалась еще пуще.

— У меня нет телефона, ласточка. Мне жаль.

Он там и ничего не изменить. Эмиль там — идет вдоль парапета или ждет, оглядываясь в толпе. Его челюсти сжаты, а волосы раздувает ветер. У Эмиля даже пушки нет. Изношенное сердце часто бьется, пока он обводит тяжелым взглядом толпу в поисках опасности.

Ему нечего там делать! Наш сын со мной. Но предупредить я не могу. На меня навалилась апатия — сильная, такая, что руки опускаются. Тело стало тяжелым — не встать.

Я не говорила, что Эмиль слил всех — а об этом Андрей не знает, и сейчас находится там под присмотром ментов. Надежда только на них. Случится чудо и Бессонова арестуют раньше или полиция предотвратит убийство Эмиля.

Андрей помог встать, закинув мою руку себе на талию. А раньше он легко меня на руках таскал… Усадил меня на переднее сиденье, в кресло еле заметно пахнущее женскими духами.

— Лучше? — спросил он, устроившись за рулем.

Я кивнула. Главное, кроха в безопасности, а Эмиль позаботится о себе сам.

— Отвезу вас к городу, — тихо сказал он. — Позвонишь, пусть охрана вас заберет… Я подожду.

— А ты куда?

Андрей поджал губы и угол рта поехал сильнее. Я поразилась выражению его глаз.

— Нам нельзя вместе, ласточка. Я засветился.

— Засветился? — не поняла я.

— Менты знают, кто я. Отпечатки, личность, связи, биоданные. Тебе опасно быть рядом. Я больше не смогу гарантировать вам безопасность.

Он тщательно подбирал слова, тщательно выговаривал. Прятал чувства, но я видела их в обреченном взгляде. Себе он, как зверь в капкане, перегрызет лапу. Если ему повезет, будет скрываться до конца жизни. Отрежет от себя прошлое. Женщина с ребенком для него роскошь. Нам слишком много нужно простых вещей, которые никто не ценит. Стабильность. Возможность без страха выйти из дома. Знать, что будет дальше. Ребенку нужно общение, детский сад, школа… Нормальная жизнь.

Я хотела с ним попрощаться, все объяснить. Но, наверное, такому человеку, как Андрей, нельзя объяснить, что я люблю другого. Ему все равно. Я много раз так делала, а он улыбался и спрашивал — ну и что? Ты привыкнешь. Ты меня полюбишь. Тебе будет хорошо со мной. Я уверена, так бы и было, но у меня семья. Мужчина, которого я встретила раньше и он силой забрал мое сердце.

Он меня не услышит. Любовь такая штука — от нее слепнешь.

Он понял все сам.

Андрей опустил голову и усмехнулся:

— Смешная вышла жизнь… Не забывай меня, ладно? — лицо превратилось в маску из-за непослушных мышц.

Андрей улыбался. Как его забыть… Что за глупости. Он завел авто. Осторожно, чтобы не потревожить ребенка, я взяла его с заднего сиденья на руки. Крепко обняла и уткнулась в мягкий пух на макушке. Маленький Эмиль всхлипнул и сосредоточился на сосании соски, пока личико вновь не разгладилось. «Пежо» направился вдоль просеки, стараясь двигаться плавно.

Мы выбрались на грунтовку. Андрей держался подальше от кафе, через которое я вышла — интуитивно выбирал новые дороги. У него было такое выражение лица, словно он страдает. Между бровями прорезались глубокие морщины. Он уверенно вел женскую машинку — я в очередной раз подумала, откуда она взялась, и вдруг догадалась. И вещи на заднем сиденье… Он ведь не сам бегал по магазинам с младенцем на руках, рискуя был узнанным.

— Я вас в людном месте высажу, — мы выбрались на асфальт и «пежо» пошел быстрее. Андрей уставился в зеркало заднего вида, его что-то встревожило.

— Что там? — я испуганно оглянулась.

Дорога пустая.

— Н-ничего, — пробормотал Андрей. Еще несколько поворотов и мы попали на оживленную дорогу.

Прямая, через степь с ковылем, позолоченным приближающимся закатом. Мимо пронеслись две машины, перед следующий Андрей вписался и поддал газа. Вдалеке зазвучала сирена и резко смолкла. Я инстинктивно прижала ребенка к себе.

— Это менты?

— Нет, ласточка, нет, — Андрей пристально смотрел в зеркала.

Но несколько машин, уверенно настигающих нас, опровергали это. По громкоговорителю прозвучала наша марка, номер и требование прижаться к обочине… Андрей прав, следили не за мной. Они знали, кто в машине — тачку искали.

— Это Дашина машина? — я не смогла избавиться от обиды в голосе.

Он не ответил, пытаясь оторваться. Я и сама поняла: Даша заговорила. Сама или под давлением рассказала, кто взял ее авто. Звероподобные парни из группировки на допросах будут молчать. Они не идиоты. То, что Андрея возьмут — не факт, а вот потом он может спросить с них. Все помнят, кто он, и как выглядели жертвы после финальных бесед. А вот Даша… С женщинам он другой, они это чувствуют. Я сама чувствовала… Обманывалась его мягкостью, тактом, нежностью, и не поверила, когда Эмиль назвал его убийцей. Она могла сказать…

Прижав к себе заплакавшего ребенка, я следила за погоней расширенными от ужаса глазами. Я ужасно боялась этого… Обловы, когда мы рядом. А если они начнут стрелять?

Машина пролетела развязку. Сирены звучали со всех сторон — я слышала только их, детский плач, остальное заглушал звон в ушах. Сжалась в комок и повернулась к бледному Андрею, как зашуганная кошка, с надеждой глядя на него.

Приближался Ворошиловский мост.

Перед ним можно свернуть… Но заметив на повороте полицейскую машину, Андрей передумал.

— Твою мать! Твою мать!

Не видя выхода, он свернул на мост. В зеркале заднего вида погоня отстала, а там, впереди, город со множеством маленьких улиц, путанным центром, дворами и переулками, где можно бросить машину и уйти… Ему уйти. Я останусь. Я дрожащими руками обнимала ребенка, уткнувшись носом в теплую макушку. По инерции мы какое-то время еще двигались. Ворошиловский мост длинный. Но даже до середины реки не добрались.