почетный список“ выходит таким длинным, что никто в нем не выделяется»89. На самом деле он ошибался и имел все основания гордиться этим упоминанием (и наверняка гордился). В сборнике 1924 года «Картина в доме» получила одну звезду, а в подборке рассказов, получивших премию О. Генри (под редакцией Бланш Колтон Уильямс, опубликовано издательством «Даблдэй, Доран»), «Модель Пикмана» попала в категорию «Рассказы, занявшие третье место». Впрочем, серия О. Генри, скорее всего, не вызывала у Лавкрафта особого восторга, поскольку рассказы для нее, в отличие от сборников О’Брайена, отбирались по популярности, а не по литературным достоинствам. Работы Лавкрафта еще не раз попадут в рейтинги серий О’Брайена и О. Генри, но именно первое упоминание стало особенным.

Лавкрафт отправил О’Брайену довольно длинное автобиографическое описание, полагая, что редактор выберет необходимую информацию, а О’Брайен напечатал текст целиком. Биография заняла восемнадцать строк – больше всех остальных в сборнике. Приведем ее полностью:

«ЛАВКРАФТ, ГОВАРД ФИЛЛИПС. Родом из старинного североамериканского и английского рода, появился на свет двадцатого августа 1890 года в Провиденсе, штат Род-Айленд. Всю жизнь с небольшими перерывами живет в родном городе. Образование получил в местных школах и с частными преподавателями, из-за проблем со здоровьем не смог продолжить образование в университете. С раннего возраста интересовался яркими и загадочными вещами. В юности писал и самостоятельно издавал бессмысленные стихи и эссе громадных объемов. В период с 1906 по 1918 годы писал для газет статьи по астрономии. Вопреки скептически-рациональному мировоззрению и интересу к наукам, в серьезных литературных работах затрагивает темы снов, мрачности и вселенской „отдаленности“. Живет тихо и скромно, увлекается классикой и стариной. Особенно любит атмосферу колониальной Новой Англии. Любимые авторы – в самом личном смысле слова – По, Артур Мэкен, Лорд Дансени, Уолтер де ла Мар, Алджернон Блэквуд. Занимается литературной работой, включая вычитку и редактирование. Начиная с 1923 года регулярно публикует свои жуткие истории в Weird Tales. Консервативные взгляды на жизнь сочетаются с полетом фантазии в искусстве и механистическим материализмом в философии. Живет в Провиденсе, штат Род-Айленд».

Обратите внимание на то, о чем Лавкрафт не упоминает, в том числе о браке с Соней. В целом же получился необычайно точный и сжатый рассказ о жизни и убеждениях Лавкрафта, которому для полноты не хватает лишь некоторых деталей.

Осенью 1927 года Фрэнк Белнэп Лонг задумал написать длинный рассказ под названием «Мозгоеды». Работа эта примечательна по двум причинам: во-первых, это первое произведение, в котором Лавкрафт фигурирует как персонаж (если не считать причудливую работу Эдит Минитер «Фалько Оссифракус», где главный герой, основанный на Рэндольфе Картере, все-таки отчасти похож на Лавкрафта), а во-вторых, это первое «дополнение» к мифологии Лавкрафта (хотя данный пункт остается спорным).

Персонажей рассказа зовут Фрэнк и Говард (фамилии не указаны). Когда Лонг поведал Лавкрафту об этой затее, тот с притворной строгостью начал поучать друга, как его следует изобразить: «…послушай-ка, юноша, будь крайне осторожен, описывая своего почтенного дедулю! Не заставляй меня делать что-либо жизнерадостное или благотворное и помни, что такому старому бесу из глубин космоса приличествуют только самые страшные проклятия. И вот еще что, юноша, не забывай, что я невероятно худой. Я худой – повторяю, ХУДОЙ! Худой!»90 В памяти Лавкрафта, вероятно, еще были свежи воспоминания о суровой диете 1925 года. Впрочем, по этому поводу ему и не стоило волноваться. В рассказе Лонг пишет: «Это был высокий, худощавый мужчина с невероятно широкими плечами, немного сутулый. В профиль лицо его выглядело выразительно: очень широкий лоб, длинный нос и слегка выступающий подбородок. Такое сильное, чувственное лицо наводило на мысли о буйной творческой натуре, которую сдерживал исключительный, скептически настроенный разум»91. Правда, если говорить честно, то рассказ «Мозгоеды» получился совершенно нелепым и вызывает чувство неловкости: некие сущности «проедают себе путь сквозь пространство» и атакуют человеческий мозг, но каким-то образом им все-таки не дают захватить землю. В некотором смысле история даже стала прискорбно пророческой, если задуматься о том, какой «вклад» внесли другие писатели в развитие идей Лавкрафта.

Можно ли действительно назвать этот рассказ дополнением или продолжением мифологии Лавкрафта – вопрос спорный. Сущности из истории никак не названы, никто из «богов» Лавкрафта не упоминается (на тот момент был придуман только Ктулху, а также Йог-Сотот из неопубликованного «Случая Чарльза Декстера Варда»). Правда, у рассказа есть эпиграф (который не напечатали ни при первом выходе произведения в Weird Tales за июль 1928 года, ни во многих последующих переизданиях) из «Некрономикона Джона Ди», то есть из предполагаемого английского перевода книги «Некрономикона» Оле Ворма, сделанного с латинского перевода. Позже Лавкрафт будет часто цитировать этот перевод Ди, и подобное еще не раз повторится в жизни Лавкрафта: какой-нибудь писатель, обычно его коллега, либо начнет разрабатывать некий мифологический элемент из рассказов Лавкрафта, либо придумает абсолютно новый, а Говард затем использует его в собственной истории. Все это в основном было ради развлечения и помогало наращивать мифологию, поддерживая ее актуальность с помощью цитат в различных произведениях. Также авторы таким образом отдавали друг другу дань уважения. Во что это вылилось после смерти Лавкрафта – тема для отдельного разговора.

Тем временем Лавкрафт почти ничего не сочинял из прозы со времен «Цвета из иных миров». На Хеллоуин ему приснился захватывающий сон, на основе которого вполне можно было написать рассказ, но сам Говард этого не сделал. По его словам, этот необыкновенно яркий сон был вдохновлен чтением «Энеиды» в переводе Джеймса Роудса (1921), использовавшего плавный нерифмованный пятистопный стих. Сильнее всего Лавкрафта впечатлил отрывок в конце шестой книги («Анхис предрекает будущее торжество римлян»92):

Других, не сомневаюсь, дыхание меди вылепит мягче,

Высеки очертания жизни

Из мрамора, у судьи проси лучше, следуй

Движеньям неба или предскажи

Восход звезд: помни, римлянин, ты

Должен народами править: в этом

Твое искусство – насаждать закон в мире,

Проявлять милость к побежденным и сражаться с гордыми.

В своем поразительном сне Лавкрафт был Луцием Целием Руфом, квестором в провинции Ближняя Испания, и целыми днями разъезжал по испанским городам Калагуррис (Калаорра) и Помпело (Памплона). Он препирался с Гнеем Бальбуцием, легатом XII легиона, по поводу того, что необходимо уничтожить странный темный народец (miri nigri), обитающий на холмах близ Помпело. Народ этот говорил на языке, который не понимали ни римляне, ни местные жители, и частенько похищал кельтиберов для проведения неведомых обрядов на майские и ноябрьские календы, а в этом году на рынке произошла драка,