вас, Мясников, по восемь раз переспрашивать надо, — произнёс Кононенко. — Вопросы есть?

— Никак нет, господин адмирал, — ответил я.

— Тогда ожидайте. Конец связи, — сказал он.

Я откинулся назад на спинку кресла, провёл рукой по лицу. Вроде обошлось, но это не точно. Во всяком случае, могло быть и хуже. Освободить губернатора… От этого приказа меня тянуло блевать, но и проигнорировать его я не мог. Тут точно будут последствия, и не самые приятные для меня. Но, с другой стороны, я могу переправить его на корабль и освободить чисто формально. Пригласить в гости, отплатить Димитриевскому за его гостеприимство точно таким же гостеприимством.

На станции пока что всем заправлял мичман Заварзин, занимался он тем, что организовывал эвакуацию раненых. Медблок самой станции использовать мы не решились, хоть он и был оснащён гораздо лучше нашего. Начальником тамошней медицинской службы работал туранец, и мы не рискнули привлекать его к лечению наших людей.

Потери вообще терзали моё сердце, и если команда «Беспощадного» была для меня чужой, то всех наших ребят я знал лично. Из сотни штурмовиков сводного отряда целыми и невредимыми остались только три десятка, все остальные так или иначе выбыли. Почти половина — безвозвратно. Экипаж «Гремящего» лишился во время этого штурма двадцати восьми человек, и ещё неизвестно, сколько раненых сумеют выкарабкаться.

— Заварзин! — вызвал я комвзвода охраны. — Губернатора Димитриевского переправить на «Гремящий» на ближайшем челноке.

— Мест нет, господин старший лейтенант, — ответил мичман. — Или мне кого-то из раненых следующим рейсом отправить?

— Нет, сначала раненые, потом граф, — сказал я. — Но не тяните с этим, хорошо?

— Так точно, господин старший лейтенант, — ответил он. — А этого, коменданта… Тоже на «Гремящий»?

— Нет, пусть на станции сидит, — сказал я. — Не хватало нам ещё туранцев на корабле.

Заварзин усмехнулся.

— Давай раненых, готовимся принимать. Конец связи, — добавил я.

Позвал вестового, пока выдалась свободная минутка, можно потратить её на себя любимого и быстренько пообедать. От меня в данный момент всё равно ничего не зависело, на станции разберутся сами, границы системы обороняет «Беспощадный», который тоже никакого внимания к себе не требует.

Ефрейтор Дёмин принёс мне фасоль с мясом и овощами, естественно, разогретый сублимат, другой пищи на корабле не осталось. Мы слишком давно не были в мирной тихой гавани, чтобы закупиться нормальными продуктами, так что приходилось довольствоваться старыми запасами.

После обеда настало время для традиционной чашечки кофе. Я поглядывал на мониторы, отсчитывал минуты до конца вахты и наслаждался терпким вкусом натурального чёрного кофе, от которого меня непременно будет клонить в сон вместо того, чтобы бодрить.

Обещанных крейсеров и транспорта с пехотой так и не было. Я даже начал немного беспокоиться. По моим расчётам, приблизительным и условным, конечно же, они должны были уже добраться до Зардоба, даже если шли медленнее обычного.

Первый челнок наконец добрался до «Гремящего», раненых при штурме начали размещать по местам. Самых тяжёлых — в медблок, остальных в жилые отсеки, на всех не хватало места. Госпоже Фидлер даже пришлось мобилизовать себе помощников, которые установили круглосуточное дежурство рядом с ранеными, причём трое из них сами были ранены на станции, но отделались буквально царапинами.

Менять меня пришли лейтенанты Магомедов и Козлов. Артиллерист впитывал знания как губка, и на этот раз Магомедов показывал ему, как принимается вахта. Теория теорией, но гораздо эффективнее показать всё вживую.

И как только я передал вахту второму помощнику, сенсоры «Гремящего» сообщили нам о появлении в системе нового корабля. Пришлось остаться на мостике.

— Ну-ка, запрашивай, — приказал я Козлову. — Смотри, кто к нам колёса катит.

— Какие колёса? — не понял он.

— Круглые, какие ж ещё… Нет, вот сюда нажимай, — сказал я.

Лейтенант выполнил просьбу, это оказался один из наших крейсеров, «Диана». Не прошло и полгода. Вызвали связистов, запросили канал.

— Крейсер «Диана», вахтенный офицер капитан-лейтенант Ефимов, — раздался грубый хриплый голос в динамиках.

Представляться пришлось мне, как старшему на мостике, пусть даже я уже сдал вахту.

— Малый эсминец «Гремящий», командир корабля старший лейтенант Мясников, — сказал я. — Докладываю, станция Зардоб под контролем.

Пауза несколько затянулась.

— Капитан первого ранга Черных, — произнёс уже другой голос. — Выходит, мы шли сюда зря? «Гремящий» опять навёл шороху?

Я почувствовал явное раздражение, репутация снова летела впереди меня. Плохая репутация. Совсем не о такой я мечтал, выпускаясь из Академии.

— «Гремящий» и «Беспощадный» взяли станцию под контроль, не дождавшись вашего прибытия, — холодно произнёс я.

— Вас понял, «Гремящий», — проворчал капитан Черных. — Штаб уже в курсе событий?

— Так точно, — сказал я.

— Значит, наше присутствие здесь больше не требуется. Я буду запрашивать разрешение на отход, — сказал он.

— Вас понял, «Диана», — сказал я. — Конец связи.

Магомедов и Козлов покосились на меня, я не скрывал своего раздражения. Приди крейсер чуть раньше, может, и потерь было бы гораздо меньше. На крейсере должен быть не просто взвод охраны, а целая рота абордажников, десантников. С тяжёлым армейским вооружением.

Вскоре пришла и «Минерва». Тяжёлый крейсер во главе со знакомым уже капитаном Миллером. С ним тоже связались, рассказали, что помощь уже не требуется. Миллер, однако, отнёсся к этому гораздо спокойнее.

На краю системы теперь находилось целых три имперских корабля, граница была надёжно прикрыта от вторжения извне. Туранские транспорты, ожидавшие за пределами системы, скрылись в гиперпространстве, возвращаясь к себе домой, только «Гуверчин» остался пристыкованным к станции, фактически под арестом. Жизнь потихоньку налаживалась.

— Если кто ещё появится, докладывайте сразу, — попросил я. — Если крейсера уйдут, тоже доложите.

— Есть, господин старший лейтенант, — произнёс лейтенант Магомедов.

Я вышел из командирской рубки, но отправился не в свою каюту, а в медблок, проведать раненых. Это не входило в обязанности командира судна, но я чувствовал необходимость это сделать. Для меня каждый из них был героем, без исключения.

В медблоке серая от усталости старший мичман Фидлер в испачканном кровью белом халате преградила мне путь.

— Господин старший лейтенант, — произнесла она. — При всём уважении. Не надо сюда заходить.

Я на секунду опешил.

— Почему? — спросил я.

— Им нужен отдых. Зайдите лучше потом, — вздохнула начмед.

— Понял, не мешаю, — ответил я.

Всё-таки в медблоке находились тяжело раненые. Я решил сходить в