– Да мы-то простим, а Оксана? – Дик усмехнулся.

Он не выглядел злодеем. Обычный парень с непримечательной внешностью. Да и Проха не производил гнетущего впечатления своим видом. Не хватит им духу, чтобы взять грех на душу. Я была почти уверена в этом, но прощения просила совершенно искренне.

– Где она? Я с ней поговорю!

– Так нет ее, повесилась она.

– Как повесилась? – ужаснулась я.

– Обыкновенно, на веревке. Знаешь, почему она так сделала? Сейчас поймешь. – Дик вдруг стал расстегивать брюки.

– Не надо! – завопила я.

– Оксана тоже так говорила, когда ее к дагам привезли. Она их умоляла. Пощадили ее?

– Я проститутками не занималась! Это все Медяк!

– Он тоже ответит, но после тебя, – сказал Проха.

Он тоже раздевался. Взгляд у него жестокий, угрожающий и похотливый.

– Ну, пожалуйста, не надо! – заливаясь слезами, простонала я.

Но Дик и слушать ничего не хотел. Он подошел ко мне, присел, пальцами приподнял подбородок, заглянул в глаза и вдруг влепил пощечину. В ушах зазвенело, перед глазами поплыло, из носа в рот стек вкус ржавчины.

– Надо? – спросил он.

– Нет!

Он снова ударил меня так же хлестко.

– Надо?

Я отрицательно мотнула головой, и тут же поплатилась за это.

Он лупил меня по щекам, пока я не потеряла сознание. Очнулась я уже со спущенными джинсами. Я лежала животом на столе, привязанная к нему простыней, а Иван с Игорем держали меня за ноги. Я понимала, что сейчас произойдет, но ничем не могла себе помочь. Может, я этого и заслуживала, но не хотела отвечать за свои грехи таким вот образом.

– Убейте меня! Прикончите! – взвыла я.

Грехов за мной много. Я действительно раскаивалась в них, искренне хотела завязать со своим прошлым. Вырваться бы из этого ада, уйти к Славе. Пусть он живет со своей Лизой, а она рожает от него детей. Я не против. Она станет его законной женой, а я – всего лишь любовницей. Мне так хорошо будет с ним жить маленькой серой мышкой. Лишь бы только он не обижал меня.

– Убьем, даже не сомневайся, – заявил Дик и хохотнул.

Я дернулась, пытаясь лягнуть его ногой, но сильный удар по почкам заставил меня взвыть от боли. Все-таки волю к сопротивлению я не потеряла. Только это не спасло меня.

Настоящий дьявол не носит рога, и нос у него не пятаком. Он имеет такую же обычную внешность, как и Дик. Вроде бы и улыбка у него приятная, и взгляд не жестокий, но при этом он – настоящий дьявол во плоти.

Он снова укладывал меня на стол, и я знала, что пощады не будет. Я уже и не сопротивлялась. Сейчас они с Прохой протащат меня через третий круг ада и оставят в покое. Закроют в подвале, а завтра снова приедут, затащат в эту проклятую комнату. Если сегодня не убьют! Уж скорей бы.

Дик взял старт, но с места в карьер рвануть не успел. Дверь в комнату вдруг распахнулась.

– Твою мать! – услышала я голос Медяка.

Меня охватила такая эйфория, как будто сам ангел спустился с небес. Я чуть не задохнулась от счастья, когда несколько раз подряд ударила карающая молния. Запахло порохом и смертью, но мое ликование только усилилось. Дику и Прохе воздалось по заслугам, и за это я должна была благодарить Медяка.

– Чего пялишься? – в бешенстве заорал он. – Пошел вон отсюда!

Он прогнал Гошака, а сам стал разрезать мои путы, потом взял покрывало, завернул меня, крепко прижал к себе. Дик и Проха лежали на полу с простреленными головами. Я готова была благодарить Медяка за это.

– Я думал, с ума сойду, пока тебя искал, – сказал он.

Я разрыдалась у него на груди. Знал бы Медяк, что со мной здесь вытворяли! Конечно, он все прекрасно понимает, но не отталкивает меня от себя. Потому что любит по-настоящему. А Слава меня бросил из-за какой-то мелкой обиды. Ну, послала я его сгоряча, и что с того?

Нет, не любит меня Слава. Иначе я здесь не оказалась бы. Он увез бы меня в Москву, и не было бы ничего.

Но Славы нет, зато есть Медяк. Он спас меня, и ему все равно, что здесь со мной произошло. Я осталась в живых, и это для него самое главное.

– А я тут с ума сошла, – кое-как уняв рыдания, сказала я.

– Ничего, я верну тебя в чувство. – Он подхватил меня на руки, вынес из дома, посадил в машину.

Там Медяк прижался ко мне, носом зарылся в мои волосы, жадно вдохнул их запах. Мне стало очень спокойно и тепло.

– Мы нашли твою машину, стали выяснять, вышли на Проху. Он тебе за Оксану предъявлял, да? – спросил Медяк.

– За Оксану. – Я вздохнула.

Фактически я ответила за нее, но какой смысл об этом говорить? Тем более что я сама во многом виновата. Я раскаялась, ответила и не испытывала никакого желания возвращаться к прошлому. Хватит с меня.

– Он говорил, что с тобой разобраться хочет. Его сестра слышала, нам сказала. Мы за ним проследили. Ты сама видела, что дальше было.

– Спасибо тебе!

– Да ладно, сочтемся.

Я догадывалась, что нужно Медяку, хотя точно не знала. Может, после Дика и Прохи он уже не захочет взять меня, утешает, чтобы затем вычеркнуть из своей жизни? Но если вдруг я не ошибаюсь, то двери для него открыты. Если Медяк хочет, я отблагодарю его. Только не сегодня. Впрочем, если он пожелает этого даже прямо сейчас, то я его не прогоню.

– Про Проху мы только вчера узнали, – сказал Медяк.

Я вздохнула. Мне уже все равно, как именно он вышел на этого ублюдка.

– А до этого к Славе Кречету ездили, – выдержав паузу, сказал он.

Мне полагалось изобразить равнодушие. Слава отвернулся от меня.

Я не должна была думать о нем и все-таки не удержалась от вопроса:

– И что?

– Мы думали, что ты с ним.

– Пошел он к черту!

– Да?.. – Медяк, как мне показалось, обрадовался. – Он тебя тоже послал. Нет, не прямым текстом. За такое я бы его урыл. Сказал, что ты ему больше не нужна, и я поверил. Знаешь почему? Потому что он со своей Лизкой расписался. На этой шалаве клейма ставить негде, а он ее замуж взял. Ну не идиот?

Все-таки женился Слава на своей Лизе и тем самым плюнул мне в лицо. Но это меня почему-то не возмутило. Взволновало другое. На мне ведь тоже клейма теперь ставить негде. Неужели Медяк бросит меня за это?

– Любит, потому и женился, – через силу выдавила я.

– У каждого козла свой огород, – со смешком заявил Медяк.

– А ты меня любишь? – спросила я.

– Это ты к чему?

– Мой огород тоже вытоптали. Ты же не бросишь туда камень?