— Например? — спросила Пинг.

— Не знаю. Может, кварковое излучение. Или какие-нибудь новые виды частиц, которые могут проходить сквозь материю, как бозоны Хиггса. Главное то, что какая-то неизвестная разновидность, недоступная для наших измерительных приборов, вносит помехи в электрические импульсы, вырабатываемые головным мозгом.

— Почему тогда не все страдают?

— Потому что биологические системы неодинаковы. У одних людей более крепкие кости, а у других — более устойчивая нервная система. А может быть, конструкция станции непроизвольно обеспечивает в некоторых местах эффект клетки Фарадея.

— Что это?

— Клетка Фарадея? Специальная конструкция, сооружаемая для отражения электромагнитных полей. Но знаете что? Думаю, что здесь все находятся под влиянием этого излучения — просто в разной степени. Я и сам в последнее время чувствую себя не так, как обычно… А вы?

Хьюи на секунду задумалась.

— Да, пожалуй…

Они немного помолчали.

— Вы собираетесь отнести это адмиралу Спартану? — спросила Хьюи.

— Пока нет.

— Почему? Мне кажется, что вы выполнили свою работу.

— Спартан не очень благосклонно относится к мнениям, которые отличаются от его собственного. Я бы не хотел ставить его в известность раньше времени, чтобы не получить от ворот поворот. Чем больше у меня доказательств, тем лучше. А значит, надо найти и другую информацию.

— Какую?

— Ашер перед своей гибелью что-то обнаружил. Там, в декомпрессионной камере. Я знаю, потому что он сам говорил об этом по телефону. Говард упомянул, что у него все на компьютере. Мне надо заглянуть туда, чтобы выяснить, что же он нашел. Потому что перед самой смертью Ашер отчаянно пытался мне что-то сказать: он пытался произнести какое-то слово, которое начинается с «оу».

Хьюи снова нахмурилась:

— Оу?

— Да.

— Что это? Или кто?

— Разгадка — в компьютере, если он не слишком обгорел и его еще можно включить.

И снова каюта погрузилась в задумчивое молчание. Наконец Крейн поднялся и повернулся к Хьюи Пинг.

— Не хотите прогуляться по Таймс-сквер, выпить эспрессо?

Хьюи улыбнулась.

— Конечно.

Они вышли в коридор.

— Может быть, я могу вам помочь.

— Как?

— Лето перед защитой диплома я провела, работая с устройствами восстановления данных.

Крейн обернулся к ней.

— Вы хотите сказать, что умеете извлекать информацию с поврежденных жестких дисков?

— Вообще-то я сама это не делала, я была тогда на практике. Но я много раз наблюдала за операциями, а в некоторых помогала.

Они остановились у лифта.

— Вы говорили, что нашли что-то странное, — вспомнил Крейн. — Что это было?

— Простите? А, да. Помните, я показывала вам линии поглощения, которые испускал артефакт в моем кабинете?

— Вы еще сказали, что такие могут быть только у отдаленной звезды.

— Правильно.

Двери лифта с шипением раздвинулись, они вошли, и Крейн нажал кнопку с номером девять.

— Так вот, — продолжала Хьюи, — просто ради забавы я провела сравнение этих данных с параметрами известных звезд. Дело в том, что у каждого небесного тела своя уникальная комплексная характеристика. И можете представить, я нашла полное подобие.

— Между вашим маленьким подводным стражем и звездой?

Хьюи кивнула.

— Если говорить точно, то это в ста сорока световых годах от нас. Альфа Лебедя, или М-восемьдесят один.

— Думаете, наш маячок оттуда?

— Ну да. У этой звезды только одна планета. Газовый гигант с океанами из серной кислоты и атмосферой из метана.

Крейн озадаченно потер подбородок.

— Ошибки быть не может?

Хьюи покачала головой.

— Исключено. Характеристики линий поглощения так же неповторимы, как и отпечатки пальцев.

— Вы думаете, что кроме всего прочего они хотят нам сообщить, откуда они явились?

— Мне кажется, да.

— Странно. Что может понадобиться планете из метана и кислоты на Земле, полной кислорода и воды?

— Вот именно.

Двери открылись на нужном этаже, и Хьюи, обернувшись, задумчиво посмотрела на Крейна.

Пол отделения гипербарической терапии был завален мусором — пустыми огнетушителями, упаковками бинтов, одноразовыми перчатками. Коммандер Терренс В. Королис обходил все это с брезгливой осторожностью кота.

Двое охранников в черной униформе стояли по бокам двери, закрывая доступ в зону, которая считалась местом преступления. У поста управления находился еще один. Командира, Вобурна, Королис нашел в приемной, рядом с декомпрессионной камерой — тот разговаривал с лаборантом в белом халате. Входной люк был открыт; по верхней его части бежали глубокие следы огня, они же виднелись и на потолке, покрытом густым слоем черной копоти.

Увидев офицера, Вобурн кивнул лаборанту и вышел вслед за Королисом в помещение поста управления. Коммандер подождал, пока Вобурн закроет за собой дверь.

— Доложите обстановку, командир, — сказал Королис.

— Сэр. — Несмотря на легкую хромоту, мускулистый Вобурн двигался легко и точно. — Цепи безопасности были намеренно блокированы.

— Внутренние системы? Спринклеры? Система затопления?

— Отключены.

— А сам пожар? У вас есть предположения, как он начался?

Вобурн указал большим пальцем в обзорное окно, за которым была приемная.

— Компрессор. Лаборант считает, что его намеренно испортили.

— Как?

— Похоже, что понижающий трансформатор отключили, когда нагнетающее устройство работало на полную мощность.

Королис медленно кивнул.

— И обороты тут же подскочили.

— Да, компрессор перегрелся и вспыхнул.

— Сколько времени для этого потребовалось?

— Лаборант говорит, если человек знал, что делал, то это могло бы занять минуты две-три, не больше.

Королис кивнул сам себе. Да, человек знал, что делал. Как знал, где взрезать обшивку купола лазерным резаком.

Хорошего саботажника обучают, как ломать, как взрывать, — он может почти все.

А Королис знал все о такой подготовке. Он повернулся к Вобурну.

— Какие-нибудь камеры здесь снимали?

Вобурн покачал головой, и его седеющие волосы засияли в искусственном освещении.