Такие вещи являются обязанностью и прерогативой консильери. Я подумал, что и председателю Всемирного банка тоже приходится частенько решать такие проблемы, хотя и с меньшей угрозой для здоровья.

Викорн принял условие Зинны вести переговоры в его штаб-квартире в обмен на согласие сделать меня во время встречи председателем. Генерал смирился с моей кандидатурой, поскольку решил, что у меня есть подход к поставщику товара, — во всяком случае, такую версию ему подсунул мой босс. Как-никак я был единственным из тайской национальной сборной, кто видел Тиецина, а Лек начал распускать слухи, что тибетец — колдун, каких свет не видывал, превратил меня во что-то вроде зомби и раба. Так что никому и не светило отбивать у меня право вести переговоры со Свободным Тибетом. Коллеги начали на меня странно коситься. Я заметил, что никому не хотелось оставаться со мной наедине. Иногда меня так и подмывало превратить их в лягушек (это шутка, фаранг).

Учитывая сумасбродную выходку Викорна десять лет назад, когда он прилетел на переговоры на тринадцати черных вертолетах, которые нанял у человека, близкого к правительству Камбоджи, Зинна, как нам сообщили, старался вовсю. Впрочем, как и мой босс. Его слабость к красочной военной форме (хотя сам он был копом) иногда заставляла меня думать, уж не является ли он инкарнацией фельдмаршала Геринга. (Только не совпадает хронология: Геринг принял цианид 15 октября 1946 года — через четыре месяца после того, как родился Викорн. Хотя имеются иные способы завладеть телом — при помощи черных, подлых приемов удалить из него прежнего владельца, а самому на время службы расположиться там биваком. Скажите, разве не похоже на Викорна?)

Сегодня мой босс обрядился во все полковничьи регалии. Золотые погоны на крахмальном белом мундире с золотой перевязью, с медными пуговицами и кожаным, прекрасного тиснения, ремнем. Черные, начищенные до такого блеска сапоги, что в них, словно в зеркало, могла бы смотреться привередливая красотка. Надвинутая на лоб фуражка с блестящим черным козырьком. В руке он держал офицерскую тросточку из черного дерева. На запястье красовался специально предназначенный для переговоров на высшем уровне золотой подлинный «Ролекс» с бриллиантами на циферблате. Глаза скрывали огибающие лицо темные очки. В таком виде он являл собой образец современного мафиозо.

Когда мы расположились на заднем сиденье «бентли», он подтянул брюки, чтобы не помять стрелки. Да, босс настроен решительно. Как только мы отъехали, он приказан водителю включить стереосистему и запустить «Полет валькирий».

Штаб-квартира генерала Зинны располагалась в двадцати милях от города, но его присутствие стало ощущаться уже на половине пути. Начали попадаться стоящие на обочине военные грузовики с солдатами в камуфляже. Затем к нашему мотоциклетному эскорту подкатил взвод мотоциклистов — казалось, средневековые верзилы искали повода сойтись на турнире. Когда до воинской части осталось мили три, я увидел вдоль дороги танки. Они стояли перпендикулярно автотрассе, двусмысленно задрав стволы орудий. Это что — прогон через строй или приветственный комитет?

Судя по всему, Викорн не ожидал такого количества бронетехники — он нахмурился и велел водителю прибавить звук Вагнера. На пороге армейской территории танки, образуя тоннель, стояли гусеница к гусенице, и мы, оглашая округу криками валькирий, неслись по нему, словно дичь в сеть.

Наконец приехали. Должен признаться, я невольно восхитился тем, как Зинна старался перенять театральность Викорна. Неплохо потрудился. Он стоял в парадной генеральской форме с эполетами. Могучую грудь перетягивала кожаная портупея. Солдаты, не меньше сотни, вытянулись по стойке «смирно», устремив взгляд вперед. И этот облеченный огромной властью человек с достоинством коротышки поджидал нашего capo di tutti capi.[61]

Но Викорн не терялся в такой обстановке. Бодро, немного фатовато вылез из «бентли» — своими вальяжными манерами он словно шаловливо подшучивал над армейской выправкой генерала. А когда Зинна, принужденно улыбаясь, сделал навстречу гостю два шага, решил немного поозорничать. На его лице появилось выражение: «Да я же забыл шампанское!» — но вместо того, чтобы отдать распоряжение водителю, он повернулся и сам полез в лимузин за единственной символической бутылкой «Вдовы Клико» урожая 1986 года (хотя в багажнике на льду было еще много таких). А генерал так и остался стоять, не зная, что делать с руками, поднятыми на уровень глаз в приветственном поклоне.

— Так наши переговоры пойдут более гладко. — Любезно улыбаясь, Викорн отдал шампанское Зинне и наконец ответил на его поклон.

Чувствуя, что его обставили, генерал покраснел, но я не сомневался, что он приготовил тайное оружие, чтобы нас поразить. И не ошибся. Когда Викорн невозмутимо обходил войска, а генерал вприпрыжку следовал рядом, Зинна объявил, что пора пообедать, и повел нас в свою клуб-столовую, где был накрыт банкетный стол. Но как оказалось, он предназначался для второго состава, а нас в сопровождении усиленного военного и полицейского эскорта повели в маленькое помещение только для высших офицеров. Мы остались там втроем, и еще слуга Зинны, доверенный член его ближнего круга, родом из той же деревни, что и генерал.

Зинна решил продемонстрировать, насколько выросло за прошедшие годы его положение и учтивость, и велел подать традиционные блюда из деревни Викорна в Исаане. Одного взгляда на стол было достаточно, чтобы понять — нас хотят уважить: лапша, сом из Меконга, жареные цыплята, салаты с мясом или рыбой, копченая рыба с листьями мяты, перец чили, чеснок, лимонное сорго, сок лайма и альпиния. Очищенная от костей тушка утки была нафарширована темно-зеленой длинной фасолью. Засоленный краб соседствовал с хрустящими корочками свиной кожи. Дальше мой взгляд отметил нам ток[62]с упругими бычьими яйцами, ломтики свинины, нарезку из ливера, рубец, кальмара с чесноком. Глаза разбегались от изобилия. Завершали картину зеленый карри, баклажаны, листья базилика со свининой (а также курятиной, говядиной, морепродуктами, хотя и выглядели не так аппетитно) в густом соусе с кокосовым молоком, красный карри с корицей и чили.

Лек меня предупредил — а он после приключения в руках военных стал собирателем самых грязных армейских слухов (он настаивает, что их шлет по электронной почте, желая загладить вину, один из его мучителей: даже предлагает вступить в брак, как только Лек сделает операцию; теперь они регулярно переписываются), что Зинна самолично изучал небольшой список шеф-поваров, чтобы угостить Викорна его любимым особым домашним сомтамом, который готовится целый день и не считается законченным без благословения и заклинаний местного шамана.

Отведав блюдо, мой полковник сохранил строгое, но уважительное выражение лица и кивнул, а Зинна тем временем смотрел затаив дыхание. Викорн еще сильнее помрачнел, отложил вилку и ложку и, признав свое поражение, заявил, что еда превосходна — почти так же хороша, как готовила его бабушка. Но на этом не остановился и, не желая скрывать истину и зарабатывать на лжи очки, добавил, что даже лучше, чем у бабушки. Видимо, у повара легче рука в обращении с базиликом и листом кафрского лайма. Довольный Зинна с явным облегчением медленно выдохнул.