— Откуда дровишки? — прозвучало с другого конца стола. — И кто это?

— Отвечаю по порядку. — Хозяин дома опять подставил Владу стакан, сделал несколько глотков кваса. — От верблюда. Завелся тут такой вот двугорбый из столичной ментовки. Два просвета, три звезды, куча всяческих возможностей. Один из покойничков на фото — наш с Мелким бывший командир. — Михалыч кивнул в мою сторону. — Второго не знаю. Обоих грохнули рано утром того самого дня, когда вся эта ерунда и закрутилась.

— Когда их нашли?

— Позавчера. Хозяину квартиры срочно понадобились ключи от гаража. Вот он и забежал домой на минутку.

— Хвосты стали рубить, — проговорил Дима, усмехнулся и добавил: — Поторопились.

— Вернее сказать, произошла плановая ротация кадров, — уточнил Влад. — Со вторым тезисом полностью согласен.

— На наше счастье. — Я чуть-чуть глотнул из рюмки и скривился.

Никто больше ничего не сказал. Так мы и сидели молча, в печали, которую поэт прошлого века по кличке Саша Черный почему-то назвал партийной.

— А не перебраться ли нам на свежий воздух? — проговорил Погромщик, забрал бутылку и двинул к выходу.

— Хорошая мысль! — восхитился Влад. — И как я сам не додумался? — Он прихватил с собой рюмки, приличный шмат колбасы, у дверей вдруг остановился и сказал: — Хорошо у вас в саду. Одного только не пойму: почему комаров-то нет?

— Не сошлись характерами, — буркнул старик.

Михалыч дождался, пока захлопнется дверь, ткнул пальцем себе за спину, в сторону стенного шкафчика, и приказал:

— Доставай!

Я поставил на стол пару пузатых бокалов и большую, уже ополовиненную темную бутылку без этикетки.

— Наливай помалу.

— Вообще-то мне не стоит, — засомневался было я. — А тебе так и вообще…

— Делай, что говорю!

— Понял.

Такой вот приказ командира — настоящий праздник для подчиненного.

— Купера в детстве читал? — спросил Михалыч и приподнял бокал.

— Было дело. — Я сделал то же самое и принюхался. Коньяк, причем явно не паленый.

— Последние из могикан, — с усмешкой проговорил Михалыч. — Это о нас с тобой, Мелкий. Было подразделение, да все вышло. Служили как уж могли, а потом взяли и сами себя сожрали. Давай, что ли, за него и за всех нас, не чокаясь. — Он глотнул как лизнул.

Я тоже отпил самую малость, удивленно крякнул и снова хлебнул. Не считаю себя тонким знатоком, но такой коньяк, уверен, можно и нужно пить в каком угодно состоянии, в неограниченном количестве, желательно стоя. Из уважения к напитку. Я закусил эту прелесть долькой лимона, который нарезал для чая.

— Это ты — последний из них, — уточнил я чуть позже, как следует оценив вкусовую гамму напитка, букет и что-то там еще. — Я только предпоследний.

— Ненадолго.

— Почему?

— А сам не догадываешься?

— Объясни.

— Успею. — Михалыч глотнул еще, затушил сигарету. — Извини, что два года назад с тобой не связался. — Старик покачал головой. — Развели меня тогда как щенка последнего. — Он вздохнул. — Нет, ну это же надо! Столько лет работал на страну и вот, дождался. Командир наш коммерцию затеял и нас с тобой в нее втравил.

— Если бы только в нее. — Я отхлебнул еще коньяка и опять с большим удовольствием. — Какой был смысл, не понимаю, нас с тобой под нож пускать?

— Никакого. Думаю, так решил заказчик. Ладно, давай рассказывай, хотя я и так кое-что знаю.

— А я о тебе ни хрена. Так что ты первый.

— Да бога ради. — Старик приподнял бровь.

Я все правильно понял и тут же слегка освежил бокалы.

— Сразу после акции я, как и положено, доложил в центр. Оттуда мне сообщили, что появились серьезные подозрения на протечку. Тебя, дескать, повязали прямо посреди работы. — Михалыч отсалютовал мне тарой и чуть-чуть отпил. — Поэтому мне было приказано срочно избавиться от документов и средств связи, забрать из тайника резервный телефон, залечь где-нибудь и ждать звонка.

— Дождался?

— А то. — Старик с трудом сдержал кашель. — Доехал автобусом до одного поселка сельского типа под Базелем. Скромненько заселился в пансион и принялся изображать туриста. Погулял по окрестностям, заглянул в пару лавок. На следующие сутки вечерком меня и навестили. Без звонка.

— По трубке нашли?

— Точно.

— И?..

Пансион в одном из крошечных городков Швейцарии. Двумя годами ранее. Поздний вечер

Беседа велась вполголоса и по-русски.

— Я пошел. — Худощавый парень спортивного телосложения, сидящий рядом с водителем, загасил в пепельнице сигарету, поправил бейсболку, достал из-под куртки ствол с глушителем и передернул затвор.

— Давай! — сказал водитель, седой крепыш средних лет, налил в картонный стаканчик кофе из термоса и отпил глоток.

Потом он достал сигарету из пачки, лежащей на торпеде неприметного серого «Опеля», прикурил от зажигалки на панели и заявил:

— Не забудь потом забрать бумажник, часы и все ценное, что найдешь.

— Ты уже говорил об этом.

— Да, говорил и еще раз повторяю: все должно выглядеть как обычное ограбление. А это значит, что огонь ты можешь открывать только в крайнем случае. Лучше всего работать ножом.

— Издеваешься? Да я этого старпера одним пальцем уделаю!

— Дурак ты все-таки. — Водитель вздохнул. — Объясняю для тех, кто из спортзала. Местному наркоше деньги на дозу понадобились, вот он и залез в номер к иностранному туристу. Тот проснулся, завязалась драка. Незваный гость пырнул туриста ножом, тот и помер. Обычная бытовуха.

— А что, здесь, в Швейцарии, тоже такое бывает?

— Везде так. — Крепыш вздохнул. — Да, и обязательно убедись, что клиент готов.

— Да помню я, не забыл! — обиженно проворчал парень, вышел из машины и двинулся в сторону одного из корпусов пансиона, надевая на ходу тонкие резиновые перчатки.

Не доходя нескольких шагов до здания, он вдруг ускорился, подпрыгнул козликом, оттолкнулся ногой от ствола сосны, растущей возле здания, уцепился за поручни балкона, очень длинного, идущего вдоль всей стены. Молодой человек легко подтянулся, совершенно бесшумно перенес тело через перила, замер и аккуратно осмотрелся. Тишина и покой, как и положено поздно вечером в пансионе. Видеонаблюдение отсутствует напрочь, потому что заведение дешевое.

Он тихонько подошел к двери номера 2F, прислушался и улыбнулся. Дедуля, как видно, умаялся за день и спит как младенец. Парень достал из кармана хитрую отмычку, называемую универсальной, и склонился над замком, таким же дешевым и незамысловатым, как национальная идея.